Сергей Михалков — Рисунок: читать стих, текст стихотворения полностью
Я карандаш с бумагой взял,
Нарисовал дорогу,
На ней быка нарисовал,
А рядом с ним корову.
Направо дождь, налево сад,
В саду пятнадцать точек,
Как будто яблоки висят
И дождик их не мочит.
Я сделал розовым быка,
Оранжевой — дорогу,
Потом над ними облака
Подрисовал немного.
И эти тучи я потом
Проткнул стрелой. Так надо,
Чтоб на рисунке вышел гром
И молния над садом.
Я черным точки зачеркнул,
И означало это,
Как будто ветер вдруг подул
И яблок больше нету.
Еще я дождик удлинил —
Он сразу в сад ворвался,
Но не хватило мне чернил,
А карандаш сломался.
И я поставил стул на стол,
Залез как можно выше
И там рисунок приколол,
Хотя он плохо вышел.
Анализ стихотворения «Рисунок» Михалкова
Произведение «Рисунок» Сергея Владимировича Михалкова посвящено тайнам творческой лаборатории юного художника.
Стихотворение написано не позднее 1936 года. Начинающему детскому поэту исполнилось 23 года, он студент Литинститута и сотрудник (пусть и внештатный) газеты «Известия», регулярно публикуется, выпускает дебютный сборник стихов, уже проснулся знаменитым после издания «Дяди Степы» и «Светланы». Уже через год его примут в Союз писателей. Это также год его женитьбы на Н. Кончаловской, с которой они прожили вместе много лет. В жанровом отношении – процесс рождения шедевра, поэтический рассказ, 7 строф, рифмовка перекрестная. Есть рифмы открытые и закрытые. Лирический герой – маленький творец, живописец. Первым делом он запечатлевает на бумаге быка с коровой. Животные пасутся, видимо, в яблоневом саду. Чтобы придать динамики картинке, мальчик организует дождь, вернее, настоящую грозу. Это дождь местного значения, на весь рисунок он не распространяется. И потом, деревья стоят так близко, что на яблоки ни капельки не попадает. Яблок, разумеется, пятнадцать штук. То есть, ну очень много. Затем начинается чистый импрессионизм: мальчик делает «розовым быка», добавляет веселой оранжевой краски дороге. Собственно, теперь ливень может подобраться и к саду. Ребенок чувствует себя повелителем созданного мира. Он не статичен, в нем постоянно перемены. Едва молния протыкает тучу – тут же налетает ветер, яблоки падают на землю (пришлось их густо зачеркнуть). Наконец, рисунок готов. Можно было бы еще поработать, да карандаш отчего-то сломался. Что ж, остается прикрепить пейзаж на видном месте. Мальчик горд, хотя и догадывается, что профессионализма ему не хватает. Однако пейзаж – плод его воображения и самого усердного труда, тем он и хорош. Да и мама обязательно похвалит. Поэт копирует в стихах элементы детской речи, использует ряд ярких просторечных приставочных глаголов: подрисовал, зачеркнул, удлинил. И, конечно же, классическое «как будто», подмеченное в детском лексиконе еще К. Чуковским. Сюжет занимательный, понятный детям. Есть и числительное, придающее ему правдоподобия. Уменьшительный суффикс в повторе слова «дождик» — знак того, что гроза вовсе не такая страшная, мастер ее контролирует.
В «Рисунке» С. Михалкова звучит лирическая нота, а мир предстает таким, каким его видит творческий взгляд ребенка.
Стихи про рисунок для мамы
Мамин портрет. Любовь Алейникова
Я рисую с ранних лет,
Есть шедевры даже,
Самый лучший есть портрет,
Милой, моей мамы!
И с портрета на меня,
Смотрят синие глаза,
Мамины красивые,
Самые любимые!
Я портрет ей подарю,
На восьмое марта,
Поцелую, обниму,
Будет рада мама!
—
Мамочка. Любовь Алейникова
Мама наша — солнышко,
Только не на небе,
Мама наша — облачко,
Лучшее на свете!
Мамина улыбка —
Самая любимая!
Мамочка — открытка,
Самая красивая!
—
Рисунок маме. Надежда Веденяпина
Я рисую солнышко и маму
На полянке, в сказочных, цветах.
Нарисую красную панаму,
Чтобы мамочка была счастливой,
Нарисую яркую зарю!
Маме, самой лучшей и красивой
В праздник я картину подарю!
—
Бабушкин портрет. Наталья Зарайская
Синюю дайте краску.
Я люблю этот цвет!
Нарисую я бабушке глазки
И полный ее портрет.
Получилась синяя птица,
Да еще и в очках.
Замечательно ей летится
И стоится на тонких ногах!
Вот те на, и пожалуйста!
Это что у тебя на уме?
Бабуля, не жалуйся,
Я тебя рисовала тебе…
—
Лёшкина картина. Наташа Ива
Долго Лёшка колдовал
Над листом бумажным. —
Он рисунок рисовал
Самый-самый важный!
Сразу папе показал:
— Оцени картину!
— Классная машина!
Следом бабушке понёс.
А бабуля с ходу:
— Ах! Какой забавный пёс!
А какой породы?
Тут сестрёнке, наконец,
Стало интересно.
Похвалила: — Молодец!
Пылесос чудесный!
— Ни машин, ни псов тут нет!
Пылесосов тоже!
Это мамочкин портрет! —
Разревелся Лёша.
—
Загадочный рисунок. Настя Ригосик
Принесла рисунок дочка:
Два кружка и сверху точка.
Палочки- наверно ручки
И три ножки -закорючки.
Я гадаю — кто же это?
Крокодил? Или конфета?
Может, это муравьед?
Может, это наш сосед?
Может, зайка? Может пёс?
Кто же это? Вот вопрос…
Дочка мне, смеясь, сказала:
Ведь совсем простой ответ:
Это, мама, твой портрет!
—
Рисунок. Нелли Вахрушева
Вот стала девочка большая,
И научилась рисовать,
Нарисовала маму с папой,
Братишку, в парк идут гулять,
Большую красную машину,
И кошку, что сидит в углу,
И даже небо с облаками,
Корову на большем лугу,
Ей мама краски подарила,
Вчера исполнилось семь лет,
Сказала мамочке, «спасибо»,
Нарисовала ей букет.
—
Я тебя люблю! Платон Андреев
Мама, мама, мамочка!
Я тебя люблю!
И сегодня песенку
Для тебя спою.
На альбомном листике
Нарисую дом,
Чтобы вместе с бабушкой
Мы зажили в нем.
Нарисую солнышко,
Речку и цветы
Милые, прекрасные,
Что так любишь ты!
—
На уроке рисованья. Талеко
На уроке рисованья
Много смехо-заливанья!
К нам неведомые звери
Косяками входят в двери!
На хвостах у них колючки,
Вместо рожек — закорючки.
То ли козлик, то ли белка,
То ли птичка-свиристелка!
Мой альбомчик с чудесами
Я несу в подарок маме,
И мечтаю — пусть ко мне
Чудеса придут во сне…
—
Открытка маме. Татьяна Войлокова
Новыми, яркими карандашами
Я нарисую открытку маме.
Небо с огромными облаками.
Желтое солнце с глазами, лучами.
Травку зеленую, домик с трубой,
Ежики, свернутые колобками,
Серый слоненок с большими ушами,
Радуга, елка и много цветов,
А в уголке еще пара слонов.
Кошка, собака, а рядом корова,
Кажется хватит, открытка готова.
Маме любимой ее подарю,
Я ее очень-преочень люблю.
—
Нарисую. Татьяна Ческидова
Нарисую солнышко ярким и весёлым,
Пусть сияют лучики городам и сёлам.
Нарисую небеса голубые, чистые,
Пусть по ним плывут легко облака пушистые.
Нарисую мамочку милую, красивую
И улыбку на лице самую счастливую.
—
Человечек. Юля Володина
Карандашик на листе танцует:
Вбок, зигзаг, по кругу, вверх и вниз…
Мне цветастый искренний сюрприз.
Ни за что, ни к празднику, ни к дате –
Бескорыстно хочет подарить.
А вокруг меня большие дяди
Продолжают много говорить.
Сладкий голос и посыл влюблённый:
Всё давно отточено у них.
Человечек смотрит вдохновлённо
На рисунок свой в руках моих.
Там сюжеты добрые такие!
Я подарок этот сберегу.
А вот обещания мужские
Приколоть на стенку не смогу.
Надоели встречи лишь под вечер
И «Мартини» как намёк и знак.
По двору несётся человечек,
Нежно обнимает просто так.
И глаза доверчиво сияют!
И весна в мальчишеской душе!
Он ещё так мало понимает,
Но как много знает он уже.
—
Детский рисунок. Яков Сапожник
Подарю любимой маме
Свой рисунок. Там цветы
На зелёненькой поляне,
А по центру, мама, ты,
Как прекрасная Елена —
Косы длинные до пят.
Справа папа — видишь, в шлеме.
Меч, кольчуга, грозный взгляд.
С вами я, братишка рядом.
До колен растёт трава.
На зелёненькой поляне
Наша дружная семья.
—
Букет для мамы. Алёна Раннева
Вот сказочный букет цветов
Для мамы к празднику готов.
Его я рисовал полдня.
Пускай похвалят все меня.
Я бережно несу в руках
Подарок мамочке моей.
Она сейчас мне скажет: «Ах!
Какой ты умница, Андрей».
Но мама даже не глядит
На мой букет из ярких роз.
— Твой папа мне кулон привёз!
Из стёкол голубых звезда
Пусть светит маме много дней,
А розы эти никогда
Не покажу я больше ей.
—
Цветы. Борис Захарченко
Цветы за окном
Расцвели полевые —
Лиловые, красные
И голубые.
Я эти цветы берегла,
Не срывала,
Для мамы старательно
Их рисовала.
Теперь мой рисунок
Висит на стене.
Он нравится очень
И маме, и мне.
—
Мамочке. Василиса
Я солнце маме нарисую
И лесенку рисую я
И мамочку мою родную
Рисую, карандаш слюня.
Ну, получилась не похожа
Совсем, совсем, совсем чуть -чуть,
Но мне на свете всех дороже
Ладошкой к маме прикоснуться,
Когда приснился страшный сон
И маме утром улыбнуться
И страхи убежали вон.
Своё сердечко подарю
Я ласковой своей.
Люблю, я маме говорю,
Красавице моей!
—
Мама. Вера Донская
На рисунке, возле дома,
Так привычна, так знакома
С очень добрыми глазами
В красном платье — наша Мама.
На рисунке светит солнце,
В доме светятся оконца,
Яркие цветы цветут,
Потому что Мама тут.
Маму больше всех на свете
Любят и рисуют дети.
—
Ещё мамин портрет. Груданов Евгений
Нас учили рисовать,
Карандаш в руках держать,
Краски кистью разводить,
На бумагу наносить…
Маме я портрет вручила…
Потрясла!.. Ошеломила!..
Вот как действует на чувство
Настоящее искусство!
—
Улыбка для мамы. Гурия Османова
Для мамы нарисую
Улыбку озорную
На солнышке лучистом,
На белых облаках…
И рыбку золотую,
Я в море нарисую,
С улыбкой будет рыбка
Качаться на волнах.
А в море остров чудный,
Весёлый, изумрудный,
И светятся улыбками
На острове цветы.
Кораблик белоснежный,
Под парусом надежды,
С улыбкой бросил якорь
У берега мечты.
А прямо у штурвала
Я — капитан бывалый,
Со мною рядом мама —
Она моя звезда!
Я маме нарисую
Улыбку озорную,
И пусть улыбкой светится
Лицо ее всегда!
—
Букетик для мамы. Лиди Манукало
Возьму я кисточку в коробке,
Ее я в краску окуну.
И мамочке своей букетик
Я рисовать сейчас начну.
Я нарисую ей ирисы,
Ромашки, розы, васильки…
Пусть миллионы ярких красок
Коснутся маминой руки.
Пусть мамочка мне улыбнется.
Улыбка мамы так нежна!
Она сияет ярче солнца…
Ее любить буду всегда!
Стихи про рисование | AudioBaby
23 февраля
Я сегодня нарисую
Солнце, Мир и Тишину,
Чтобы больше наши папы
Не ходили на войну.
Чтобы люди жили дружно,
Не ругались, не дрались.
Посмотри на мой рисунок,
Стань добрей и улыбнись!Источник
Т. Казырина
Я рисую осень
Я рисую осень.
Жёлтые листочки.
Из лесу приносят
Рыжие грибочки.
Веточка рябины,
Будто бы заря.
Вот какие краски,
Краски сентября.
Окуну я в осень
Кисточку свою.
Осень золотая,
Я тебя люблю.
Мы идём по парку.
Всюду листопад.
Осени багряной
Каждый очень рад.
Т. Шапиро
Я рисую одуванчик
Я рисую одуванчик –
Парашютиков букет.
Незатейливо был начат
Этого цветка портрет.
Милый, нежный и воздушный,
Тонких паутинок вязь,
Мягкий ежик, непослушный.
Улетит, лишь дунешь, враз!
Только ветер ниоткуда
Налетел и смял этюд…
Полетели парашюты…
Где-то сядут, прорастут.
Летом солнечные пятна
На лужайке отцветут,
Я вернусь к нему обратно —
дорисую свой этюд!
Л. Старцева
Я рисую на асфальте
Я рисую на асфальте
Разноцветными мелками,
В белоснежном нежном платье
Маму с синими цветами.
Напишу пониже «Мама» —
Пусть неровно, даже криво, —
Для нее, для самой-самой,
Самой милой и красивой.
Т. Агибалова
Я рисую море
Я рисую море,
Голубые дали.
Вы такого моря
Просто не видали!
У меня такая
Краска голубая,
Что волна любая
Просто как живая!
Я сижу тихонько
Около прибоя —
Окунаю кисточку
В море голубое.
В. Орлов
Я рисую маму
Я портрет рисую мамы
Акварелью на листе.
И пускай портрет без рамы,
И пускай не на холсте.
Удалось не всё в портрете,
Но для мамы дорогой
Я старался. Ведь на свете
Лучше мамы нет другой!
Б. Прахов
Я рисую лето
Я рисую лето –
А какого цвета?
Красной краской –
Солнце,
На газонах розы,
А зеленой – поле,
На лугах покосы.
Синей краской – небо
И ручей певучий.
А какую краску
Я оставлю туче?
Я рисую лето –
Очень трудно это…
П. Пронузо
Я рисую зиму
Я рисую черным цветом:
Вязь причудливую веток,
Тень, дрожащую от ветра,
Память прожитого лета.
Я рисую белым-белым:
Вальс снежинок неумелый,
Снег на клумбах, словно пену,
Крышу, окна, даже стены,
Белый нос дворовой псины,
Белый бампер у машины,
Белый-белый ствол рябины,
Белые прохожих спины.
Я рисую белый город.
Хлопья сыплются за ворот,
Снег искрится, дует ветер.
Нет поры белей на свете!
М. Виноградова
Я рисую
Желтый цвет какой-то странный,
Он не черный и не алый,
Он не синий и не белый,
Очень яркий, очень смелый.
Желтым солнце нарисую.
Я люблю весну такую,
Снег растает без следа
И появится листва.
Цвет зеленый — это лето,
Стало жарко вдруг при этом.
Цвет надежды, цвет удачи,
Разве может быть иначе?
Все, что сердцу будет милым
Нарисую ярко-синим,
Нарисую ярко-красным,
Чтобы жизнь была прекрасной.
Кто сказал, что черный мрачен?
Может это цвет удачи,
Или чистый или грязный,
Он бывает очень разный.
Цвет дождя, конечно, серый,
И не черный, и не белый,
Лучше будет пусть цветной,
Сумасшедший, озорной.
Цвет лиловый — это тучи,
Ведь лиловый цвет могучий,
Осенью или зимой
Гонит нас скорей домой.
Цвет коричневый — цвет почвы.
Это знаю очень точно,
Теплый цвет, почти родной
И для сердца дорогой.
Голубым раскрашу небо,
Золотистым поле хлеба,
Темно-синим васильки,
А каким раскрасишь ты?
Осенью листва красива,
Нарисую пестрым, сильно
Здесь смешаю все цвета.
Бабье лето — красота!
Цвет зимы, конечно, белый,
Выпал снег на землю первый,
Ярко-розовый твой нос,
Что на холоде замерз.
Нарисую как сумею,
Ни о чем не пожалею.
Пусть посмотрят это люди
И подумают о чуде.Источник
Вероника N.
Я рисую
Я рисую домик:
Сверху — черепица,
На окошке — кошка,
Ей селедка снится.
Птички на деревьях,
Бабочки летают…
Жаль, что на обоях
Места не хватает.
И. Мим
Я рисую
Я зелёный самосвал
На листке нарисовал,
Лес зелёный на реке…
Поле, роща, небо, луг —
Всё зелёное вокруг.
Через луг бежит дорожка,
А на ней уселась кошка
И сидит под клёнами
Тоже вся зелёная,
Только ей на глазки
Не хватило краски…
Мурка на меня в обиде:
Ничего она не видит:
Нарисую мышку Мурке —
Пусть они играют в жмурки!
Л. Корчагина
Я рисую
Я рисую на песке,
Словно мелом на доске.
Просто палочкой черчу
Все, что только захочу.
Это ежик, это кит,
Это бабочка летит…
Места здесь — для всех ребят!
Все рисуют, все творят!
Только вдруг пролился дождь,
Все исчезли: кит и еж…
И покрыл рябой узор
Весь песок, асфальт и двор.
Вот какой художник
Этот бойкий дождик!Источник
К. Дисковая
Я нарисую
Возьму я карандаш, тетрадь
И смирно сяду рисовать.
Я нарисую дом и сад,
В саду зелёный виноград,
А чуть поодаль речка вьётся,
И в небе солнышко смеётся.
Вот я другой листок беру
Рисую маму-кенгуру,
А в сумке у неё ребёнок —
Смешной забавный кенгурёнок.
Я нарисую Айболита,
Уже дверь в клинику открыта,
С утра к нему идут лечиться
Корова заяц и волчица,
Он всех излечит, исцелит,
Наш добрый доктор Айболит.
Ещё я мог бы рисовать…
Увы, закончилась тетрадь.
Придут ко мне мои друзья,
Им покажу рисунки я!
М. Попёнова
Я возьму карандаш…
Я возьму карандаш, нарисую дом,
Нарисую небо и солнце над ним.
Чтобы было тепло тем, кто в доме живёт,
Нарисую трубу, из неё вьётся дым.
Я возьму карандаш, нарисую цветы,
Нарисую кусты и деревья вокруг.
Чтобы вечно была свежесть в этом саду,
Нарисую я дождь из заботливых рук.
Я возьму карандаш, нарисую лес,
Нарисую поля и змейку реки.
Чтобы мир и покой был на этой Земле,
Нарисую, как голубь в небе летит.
Т. Травнiкъ
Юный художник
Саша любит рисовать… На столе нашел тетрадь,
Шесть цветных карандашей у сестренки взял своей…
«Небо будет голубое. Может, лучше грозовое?
Серый цвет здесь подойдет — тучка темная плывет.
Море синее шумит; чайка белая летит.
Что-то стало мне вдруг страшно! Небо выглядит ужасно!
Лучше солнышко верну, свет и радость подарю.
Солнце снова в вышине — желтый блеск его в волне.
Рыбки плавают цветные, плавники у них резные.
Дай, сестренка, алый цвет, буду рисовать рассвет».
Н. Шконда
Юный художник
Я слепил из пластилина
Королевского пингвина,
Чтобы тот не вешал нос —
В холодильник жить отнес,
Вынул масло и творог
И поставил в уголок.
На стене, правее шкафа
Краской срисовал жирафа,
Бегемота — за комодом.
Вставил в раму обезьяну
Вместо фоты милой мамы.
Слон — на кухне под столом
Ма-а-аленький, такой вот, слон.
Бегемот, наоборот —
Перекрыл в квартиру вход —
Я подушки все связал —
Бегемотом их назвал.
И теперь не нужно папе
В зоопарк со мной ходить.
Места всем зверухам хватит —
Будут вместе с нами жить.
Т. Травнiкъ
Что нарисовать
Нарисуй мне, папа, дождик,
Ураган и буйный ветер,
Зебру в клеточку и домик
Из окошек, без дверей.
Нарисуй мне деревушку
И кудрявую избушку
Да весёлых, симпатичных
В синих юбочках зверей.
Нарисуй забор весёлый,
За которым мухоморы
Улыбаются и пляшут,
Веселя в округе всех.
Нарисуй мне человечков
Симпатично-мармеладных
И слонят, летящих в небе,
Раздающих детям смех.
Я рисунками твоими
Стены в комнате обклею,
А потом ты нарисуй мне
Полосатого щенка.
Я его возьму с рисунка,
Обниму и пожалею,
И мы будем долго прыгать
Вместе с ним до потолка.
Е. Раннева
Художница
– Cлышишь, мама, нарисую
Для тебя сейчас лису я.
Всё, что буду рисовать,
Постарайся отгадать.
Раз, два, три… Уже готово.
Кто здесь, мама?
– Здесь корова.
– Ну, а это кто?
– Кузнец.
– Угадала, молодец!
А вот это будет кто?
– Лошадь в юбке.
– Да ты что?
У лошадки больше зубки…
Ты хитришь, мамуля, врёшь,
Что, себя не узнаешь?
А. Форов
Художница
На листочке я рисую,
Я рисую, как умею:
То вверху я, то внизу я,
То правее, то левее.
На меня глядят, красуясь,
Загогулинки, кружочки…
Потому что я рисую,
Их рисую на листочке.
Я трудилась до обеда,
Карандашики сломала…
Надо бы спросить у деда:
Что я здесь нарисовала?
Н. Колычев
Художник
Я художник хоть куда,
Нарисую поезда
И железные дороги
Проведу сквозь города.
И не просто рельсы-шпалы,
А шлагбаумы, вокзалы.
Жалко, для моей картины
Не хватает стен в гостиной,
Ничего — я в коридоре
Нарисую сине море…
Е. Стеквашова
Художник
Рисовать я буду!
Рисовать я буду,
Каждому рисунку
Радуясь, как чуду!
Что я нарисую?
Девочку босую
И в цветах долины,
Парня с мандолиной —
По тропинке длинной
Он уходит в путь…
Вдалеке вершины
Все в снегу по грудь.
Рисовать я буду
И мечтать, что всюду
Поняли меня…
Рисовать я буду
Деда у огня,
Сельский дом болгарский,
Горы в тишине…
Кисточка и краски,
Помогите мне!
А. Барто
Хмуравей
Надоело мне играть,
Сяду я порисовать.
Вот беру фломастер я
И рисую МУРАВЬЯ.
Вышел он какой-то грустный,
У него печальный вид:
Может, съел листок капустный,
И теперь живот болит.
Он совсем не муравей,
А какой-то ХМУРАВЕЙ!
Тут я понял, в чём ошибка:
Ведь должна же быть улыбка!
Взял другой фломастер я,
Исправляю ХМУРАВЬЯ.
Хмуравью рисую рот,
Только… задом наперёд.
Клюв какой-то получился —
Даже сам я удивился.
Он теперь не хмуравей,
А весёлый ЖУРАВЕЙ!
Карандаш беру скорее,
Журавью рисую шею
И смешного журавья
Превращаю в ЖИРАФЛЯ!
Только он ещё ребенок,
Не ЖИРАФЛЬ, а ЖИРАФЛЁНОК!
Надоело рисовать,
Маме я несу тетрадь.
Открываю в кухню дверь:
— Мама, что это за зверь?
А. Парошин
Уроки рисования в стихах
Это очень просто, дети,
Все нарисовать на свете.
Нам понадобится с вами
Карандаш и лист бумаги.
Ну и глазки, безусловно.
Ведь они, дружок, помогут
Увидать любой предмет,
Форму рассмотреть и цвет,
Круглый он или квадратный,
Весь шершавый или гладкий,
Он кривой или прямой,
Маленький или большой.
Мы с тобою целый мир
На бумаге создадим:
Птиц и рыб, дома, людей,
Даже сказочных зверей.
* * * * * * * *
Начинаем рисовать
Рисовать, как всем известно,
Очень-очень интересно!
Открывай альбом, тетрадку,
Начинаем по порядку.
Для начала нарисуем
Просто линию прямую.
После этого, дружок,
Нарисуем-ка кружок.
Получился из кружка
Кругленький воздушный шар.
Он, взлетая к облакам,
Хвостиком помашет нам.
Круг над линией прямой —
Это солнце над водой.
Опускается оно —
И становится темно.
Если море неспокойно,
По нему гуляют волны.
Рисовать их очень просто:
Вот вам гребень, вот подошва.
Вот в кроватке голова,
Глазки-точки — раз и два.
Наш малыш уже поднялся,
Только вот не причесался.
Он к столу идет, зевая.
Вот тарелочка пустая.
Чтоб малютку накормить,
Можно клецки положить,
Вермишель, картошка фри —
Все, что нравится, бери.
Рис, горошек, масло, сыр,
Ну а на десерт — пломбир.
Есть нехорошо руками —
Ложку нарисуем с вами.
Ну а это кто такой?
Это ты, мой дорогой!
Днем играешь, ночью спишь,
Улыбаешься, грустишь.
Нарисуем тебе уши,
Чтобы маму с папой слушать.
Ну а волосы какие?
Кучерявые? Прямые?
Что-то небо потемнело —
Это туча прилетела.
Но художникам она
Ну нисколько не страшна!
Если вдруг начнется дождик,
Быстро нарисуем зонтик.
Сразу — полукруглый свод,
После — спицы, ручка — вот.
Дождику нас не достать,
Отправляемся гулять!
Тучки рисовать несложно.
Снизу ствол добавить можно,
Пару черточек — и вот
Яблоня у нас растет.
Яблок нет совсем на ней,
Нарисуем их скорей.
Чтобы яблоки собрать,
Нужно лестницу достать.
Залезаем выше, выше,
Яблочки все ближе, ближе.
Сложим яблоки в корзины,
Чтобы сохранить на зиму.
Яблок много — как же быть?
Тяжело в руках тащить!
Эту разрешить задачку
Нам с тобой поможет тачка.
Все корзины до одной
Быстро привезем домой.
М. Реттих
Уроки рисования
Если взять зеленый грифель
И черкать, черкать, черкать,
То ты сможешь очень быстро
Научиться рисовать:
Поле, лес, опушку, луг,
Огурцы, зеленый лук,
Листья, почки и траву,
А еще… и радугу…
Тут уже урок второй:
Бери грифель голубой…
Т. Травнiкъ
Улиточка
Рисуем спираль.
Просит слизень: «На спине
Нарисуй-ка домик мне
С печкой и калиточкой –
Стать хочу улиточкой!
Я, куда ни поползу,
Дом с собою повезу!
Чуть кто на дорожке –
Спрячу в домик рожки.»Источник
О. Емельянова
Туча
Рисуем контур тучи и капельки-точки.
Тучу толстую с дождем
Сизым цветом обведем.
Брюшко пощекочем –
Туча загрохочет:
«Трам-бам-бам! Тарарам!
Вот сейчас я вам задам!»
«Кап-кап-кап!» – дождь льется.
Зонт раскрыть придется.Источник
О. Емельянова
Турник
Рисуем линию в форме буквы «П».
Просит культурист-качок:
«Нарисуй мне турничок,
Без него скучаю,
Мышцы не качаю!
С ними я сильней, чем слон –
Настоящий чемпион.
Мне без них в спортзале
Не дадут медали!»Источник
О. Емельянова
Туман
Я быка нарисовал,
Но — в тумане бык пропал.
Речка было заискрилась…
И она в тумане скрылась.
Стал лисицу рисовать,
И — лисицы не видать.
Даже ели хоть темны —
За туманом не видны.
Изрисована страница —
Ни быка и ни лисицы,
И ни елей, ни реки.
Только слышно, как, горланя,
Петухи поют в тумане,
Где-то близко, у реки,
Раскричались петухи.
Это что же, всё обман?
Нет, друзья,
Такой туман.
С. Козлов
Тропинка
Рисуем извилистую линию.
Заблудившимся в лесу
Ты тропинку нарисуй.
Мимо дуба, мимо елки,
Мимо мишки, мимо волка.
Мимо зайки и лягушки
Прямо к солнечной опушке.
И тогда Степан с Кузьмой
Прибегут по ней домой.Источник
О. Емельянова
Тихо шепчет подорожник
Тихо шепчет подорожник:
— Нарисуй меня, художник!..
А художник смотрит вдаль,
Ничего не слышит:
Неба низкого печаль
Серой краской пишет.
Тронет кистью холст тугой,
Отойдёт на шаг-другой,
Глаз прищурит — и опять
Начинает колдовать.
Но сегодня отчего-то,
Отчего-то не идёт
У художника работа,
Как он краски ни кладёт.
По неведомой причине,
Неизвестно почему —
Нет печали на картине,
Не колдуется ему!
Оттого ль, что выпал дождик,
Цвет сменили облака,
Оттого ль, что сам художник
Для печали
мал пока…
И. Мазнин
Тигробык
Я рисовал кота – не вышел,
Не получился крокодил.
Нарисовал я домик с крышей,
На крыше льва изобразил.
Но лев похож был на собаку,
А слон совсем не выходил.
Не огорчился я, однако,
И вновь к работе приступил…
Не выходили даже мыши,
Но к неудачам я привык.
Но вдруг смотрите! Вышел! Вышел!
Весёлый, милый ТИГРОБЫК.
Е. Раннева
Так слона я нарисую
Так слона я нарисую:
Чтобы в небе он летал,
Чтобы хоботом пыльцу он
С диких яблонь собирал.
Чтоб от этого полета
Веселее стало всем.
Чтоб давал он столько меда,
Сколько я уже не съем.
Р. Карапетьян
Стихи про тех, кто рисует
1
Вот она,
Перед вами,
Коробка с карандашами.
В нее
Совершенно свободно
Вмещается
Что угодно!
В коробке
С карандашами
Горы и океаны…
Гномы и великаны…
И кот с большими усами.
В коробке
С карандашами
Живет зеленая елка.
Ее украшали долго
Хлопушками и шарами.
В коробке
С карандашами
Заяц бежит вприпрыжку.
Он догоняет мишку
С плюшевыми ушами.
В коробке
С карандашами
Подснежник снежок буравит.
На воду мальчик ставит
Кораблик под парусами.
В коробке с карандашами
Недавно прошел дождик.
Любуйся теперь, художник,
Радугой над лесами!
В коробке
С карандашами
Желтое солнце пляшет
Над желтым песчаным пляжем
С веселыми голышами.
В коробке
С карандашами
Цирк, как обычно, полон.
Идет по канату клоун,
Жонглируя обручами.
В коробке
С карандашами
Дети спешат на площадь.
И на ветру полощут
Флаги над малышами.
Вы
Все на свете
Найдете
В коробке
С карандашами.
КОГДА
РИСОВАТЬ
НАЧНЕТЕ,
Вы это поймете
Сами!
2
Кисть и краски перед нами.
Мы рисуем в первый раз.
Всем знакомо
Наше знамя –
Знамя красное у нас.
Развевается в тетради,
И на доме
За окном,
И на праздничном параде
В телевизоре цветном.
Это солнышко в зените,
Как горячий желтый глаз.
Если криво – извините:
Мы рисуем в первый раз!
Перевёз немало грузов
Грузовик силён и скор.
Вот его широкий кузов,
Вот колеса,
Вот – шофер.
Мы рисуем понемножку.
Лапы…
Хвост…
Усы…
Бока.
Узнаете нашу кошку?
Тай налейте молока!
Что-то кошка смотрит хмуро.
Проведем еще мазок.
Уважаемая Мура,
Ты б мурлыкнула разок!
Это заяц:
“Я от волка
Убежал в тетрадку к вам”
.
Это звёздочка
На ёлку —
К новогодним торжествам.
Правда, мы рисуем лучше?
Нам идет ученье впрок.
Это
Дождь течет из тучи
На раскрывшийся цветок.
Вот арбуз зеленокожий:
Полосат, упруг и свеж.
Получилось так похоже –
Хоть разрежь его
И съешь!
…Море.
Парусные лодки.
А под ними,
В глубине,
Несоленые селедки
Лихо плавают на дне!
Это – сонная страница.
Дремлет лампа в ночнике,
Кресло,
Бабушкина спица,
Кошка на половике.
Спят герани на окошке,
Занавеска и ковер.
Спит матрешка,
А в матрешке
Шесть матрешкиных сестер.
За окном ни зги не видно.
Как обидно!
Время спать.
И страницу эту, видно,
Некому дорисовать.
Космодром
В лучах рассвета
Мы рисуем в первый раз.
Серебристая ракета
Отправляется на Марс.
Мы в ракете не летали.
Как ни хочется, друзья,
Но в космические дали
Брать детей
Пока нельзя.
Намечается не скоро
Замечательный полет,
А под кистью фантазера
Все
Сегодня
Оживет!
Сколько света! Сколько грома!
Сколько всяческих чудес!
Но приятно
С космодрома
Вдруг попасть
В зеленый лес.
…На сосну
Присела галка,
А малиновка – на вяз.
Закрывать тетрадку жалко.
Мы рисуем в первый раз!
3
Белый город, белый город,
Весь под белым полотном.
Очевидно, бедный город
Околдован колдуном.
Все на свете
В белом цвете!
Это грустно и смешно.
На экране белом
Дети
Смотрят белое кино.
Слышит шелест
Листьев белых в белом сквере
Белый гость.
Видит шубки белых белок
И рябины белой гроздь.
Белобрысы, как березки.
Здесь и клены с давних пор.
И застыл
На перекрестке
Белоглазый светофор.
В магазины загляни-ка:
Вот –
На чей-то странный вкус –
Снежно-белая клубника
И белехонький арбуз.
Объявленье у витрины:
“Извините. Но пока
Лишь белок
В яйце курином.
Нет, товарищи, желтка!”
В зоопарке
То и дело
Мишке хочется взреветь:
— Почему я белый-белый?
Я ж не северный медведь!
Электрички и перроны
Белой пылью занесло.
Плачет
Белая ворона:
Ей совсем не повезло!..
Ты,
Мой смелый
И умелый,
Знаешь, как помочь беде!
Ты приедешь
В город белый:
Все белым-бело везде!
Плачут жители:
— Спасите!
Надоела белизна!
Век
Космических открытий,
А боятся колдуна!
Ты, мой мальчик,
Не спасуешь.
Ярких красок
Припасешь.
Белый город
Разрисуешь,
Расколдуешь –
И спасешь!
Без опаски,
Без подсказки
Ты решишь,
Художник мой,
Где добавить в белой сказке
Желтой краски,
Красной краски,
Что раскрасить голубой.
Ты отлично все исправишь,
Разукрасишь
Целый мир.
Белым-белым
Ты оставишь
Только сливочный пломбир!
В. Приходько
Солнышко
Рисуем окружность и «лучики».
Нарисуем желтый круг,
После лучики вокруг –
Пусть на белом свете
Ярче солнце светит!
На детей и на цветы,
Смотрит солнце с высоты,
Чтоб росли скорее
Их теплом согреет.Источник
О. Емельянова
Синяя синица
На большом листе бумаги
Птицу я нарисовал.
Что за птица? Сам не знаю.
Не кукушка, не сова…
Синим я раскрасил птицу.
Вот теперь она — синица!
В. Ланцетти
Рисуют дети
Рисуют дети на стекле,
Рисуют дети на асфальте,
Возводят город на песке, —
Такого нет ещё на карте.
В руках мелки, карандаши…
Детишки – маленькие маги.
Но столько вложено души
В их мир прекрасный на бумаге!
Здесь солнце, небо голубое,
Здесь мы средь сказочных героев.
Мы те, кто защитить должны
Их мир от горя и войны.
Рисуют дети на стекле
И на асфальте… Пусть рисуют!
И радость детства на Земле
Пусть навсегда восторжествует!
Т. Щербачева
Рисунок
Я дом рисовал,
В доме белую
Печку,
И лес рисовал,
И овраги,
И речку.
Но лес не шумел,
И река
Не текла,
И печка совсем
Не давала
Тепла.
Зачем мне нужна
Неподвижная речка?
Зачем мне
Холодная, плоская
Печка?
И лес,
И овраг мне такой
Не нужны, —
И я свой рисунок
Сорвал со стены.
И стала пустою
И голой стена,
Как будто бы вдруг
Потеряла
Она
И домик с трубой,
И весёлый лесок,
Овраг
И реки
Голубой поясок.
И. Пивоварова
Рисунок
Я карандаш с бумагой взял,
Нарисовал дорогу,
На ней быка нарисовал,
А рядом с ним корову.
Направо дождь, налево сад,
В саду пятнадцать точек,
Как будто яблоки висят
И дождик их не мочит.
Я сделал розовым быка,
Оранжевой — корову,
Потом над ними облака
Подрисовал немного.
И эти тучи я потом
Проткнул стрелой. Так надо,
Чтоб на рисунке вышел гром
И молния над садом.
Я черным точки зачеркнул,
И означало это,
Как будто ветер вдруг подул —
И яблок больше нету.
Еще я дождик удлинил —
Он сразу в сад ворвался,
Но не хватило мне чернил,
А карандаш сломался.
И я поставил стул на стол,
Залез как можно выше
И там рисунок приколол,
Хотя он плохо вышел.
С. Михалков
Рисунок
Листочек тетрадный в линейку косую
Возьму и кораблик на нём нарисую,
И синее море,и облака,
И солнышко, чтоб пригревало слегка.
Добавлю ещё на кораблик бумажный
Я двух или трех мореходов отважных,
Спасательный круг, и штурвал, и дымок
Над белой трубой, это длинный гудок
Кораблик даёт, сообщая: — Внимание!
Мы отправляемся в дальнее плаванье!!!Источник
О. Конаева
Рисование
Карандаш в моей руке
По листку гуляет:
Нарисую, как корабик
В море уплывает,
Лайнер мчится в облаках,
Небо голубеет,
И планета вся в садах
Травкой зеленеет.
А еще я нарисую
Кремль со звездою,
И над стенами Кремля
Солнце золотое.
Нарисую я себя,
Папу, маму, кошку
И красивую берёзку
За моим окошком.
Нарисую стол с цветами,
Самовар и чашки,
За столом сидит толстяк
В розовой рубашке.
А еще изображу
Аквариум и рыбку.
Рыбку в юбку наряжу –
Пусть вызовет улыбку.
Нарисую телевизор,
Книжный шкаф и пальму.
А под пальмой на ковре
Нашу таксу Альму…
Я бы мог нарисовать
Многие картинки,
Но говорит мне мама: — Спать!
Сбрасывай ботинки!
Я нырну под одеяло
И глаза зажмурю,
Притворюсь, как будто сплю,
А сам рисую бурю:
Ветер сильный, дождь кругом,
Молния сверкает,
И берёзка за окном
Тяжело вздыхает.
Дождь и ветер, пошумев,
Быстро утихают,
И рисую я, как в небе
Звездочки сияют.
Одноглазая луна
Светит – серебрится,
И ее холодный свет
Из-за штор струится…
Утром встал я: нет нигде
Моих ночных картинок!
Вот альбом, вот карандаш,
Пара вот ботинок.
Где ж мои рисунки все
Про то, как буря злилась?!
Тут я понял – рисованье
Мне во сне приснилось!
Взял я в руки карандаш,
Не говоря ни слова,
И все, что ночью снилось мне,
Нарисовал я снова!
В. Вин
Раскраски
У меня раскраски есть.
Их примерно штучек шесть.
Я раскрашивал цветы
Небывалой красоты,
Удивительных зверей
С межпланетных кораблей.
Только щёчки, ручки, глазки
Стали краше, чем раскраски!
Т. Шатских
Разноцветные люди
Был ярко-красный человек
Весёлым
И здоровым,
Но встретил
Тёмно-синего —
Сразу
Стал лиловым.
А тёмно-синий человек
В лесу,
Под старым клёном,
Вчера увидел
Жёлтого —
И сразу
Стал зелёным.
Не веришь
Этой сказке?
Смешай
На блюдце
Краски.
Р. Сеф
Пешеходный переход «зебра»
Рисуем параллельные линии.
Где машинок едет много,
Сложно перейти дорогу.
Просит Вова-пешеход:
«Нарисуй мне переход –
Расчерти дорогу броско
В ярко-белую полоску.
И тогда машины встанут,
Мне бибикать перестанут».Источник
О. Емельянова
Новогодний рисунок
Если взять кусочки мела,
Много красок разных,
Снег могу я сделать белым,
Дед-Мороза — красным.
Ёлку с хвоею — зелёной
На моей картинке
Нарисую пышной, стройной,
А вокруг — снежинки.
Будет небо — синим-синим,
Солнце — жёлтым, жарким.
И на лапах ёлки иней —
Стынет белой шапкой.
Я хорошую погоду
Мигом дорисую —
И поздравлю с Новым годом
Мамочку свою я.
Л. Огурцова
Наскальная живопись
Вчера мы ездили в музей
Нам рассказали про царей,
Доспехи, пушки и мечи,
И про наряды из парчи.
Потом в другой пошли мы зал –
Смотрели на обломки скал
И нарисованных на них-
Зверей: и мелких, и больших.
Там мамонт с бивнями, олень,
Там лучник целится в мишень…
В пещере, не жалея сил,
Художник в древности творил.
И этот необычный зал
Еще я долго вспоминал.
Решил позвать к себе друзей,
Мы вместе сделали музей:
Рисунками наскальными
Украсили всю спальню мы.
Но мама с папой, дверь открыв,
Не оценили наш порыв:
Увидев эту красоту,
Свалились прямо на тахту.
Признаться должен вам, друзья:
Похоже, не художник я…
Н. Волкова
Нарисую я лошадку
Нарисую я лошадку с белой правою ногой,
Гриву разукрашу гладко, что приглажена рукой,
Хвостик длинный и пушистый, глаз лукавый — не моргнёт,
Шерстка бархатом искрится. Кто уздечку подберёт?
Подберу сама уздечку в изумрудах, жемчугах,
Самым ласковым словечком назову её… А как?
Назову её я Ветер… Просто нежный Ветерок,
Пусть меня несёт по свету, через Запад на Восток.
На Востоке много сказок, много сказок и былин.
Помнит их Шахерезада и хранит их Алладин.
Ты неси меня лошадка, друг мой нежный Ветерок,
В сказках так светло и сладко, в путь скорее на Восток!
С.
Маршак, Самуил. Блиц-Фрицы. Стихи и рисунки. Рис. Кукрыниксы.
М.-Л., Детгиз, 1942. 32 с. с ил. Тираж 50000 экз. Цена 4 р. 20 коп. В цв. изд. мягкой обложке.
Видное место в детских изданиях 1930-х гг. занимала политическая тематика, в особенности— разоблачение пороков империализма. Например, на обложке книги Б. Жукова «Как вооружены капиталисты» (1931), помимо изображений военных кораблей и самолетов, помещены фигуры офицеров в противогазах— незамысловатая метафора обезличенности, бесчеловечности вражеских армий. Еще один яркий пример отклика детской книги на злободневные события международной жизни— сказка в стихах С. Маршака «Акула, гиена и волк» (1938), графически интерпретированная Кукрыниксами. Следует отметить, что рисунки известных карикатуристов не только смешны, изобретательны, полны забавных подробностей, но и изысканны по колориту (иллюстрации печатались в 8 красок!). Читателям 1938 г. не надо было объяснять, что на самом деле речь в этой книге шла не о похождениях хищных зверей, а о заключении антикоминтерновского пакта между Японией, Италией и Германией. Политический подтекст почти всегда четко прослеживался и в других детских изданиях, оформленных прославленной троицей. В 1930 г. художники задумали книгу, в которой типажи представителей власти дореволюционной России — царя, фабриканта, помещика, городового, жандарма и т. д. — были бы представлены в виде смешных и нелепых «старых кукол». Подписи к карикатурам обещал сочинить Маяковский, но гибель поэта помешала осуществлению интересного замысла, в роли автора текста выступил Демьян Бедный—поэт не менее известный в те годы, но гораздо менее одаренный. Это издание представляет собой любопытный образец площадной, балаганной политической сатиры в детской книге. Сотрудничество Кукрыниксов с С. Маршаком продолжилось в годы Великой Отечественной войны; они вместе создавали «Окна сатиры ТАСС». Привлечение мастеров сатирического цеха было полезно для детской книги и в содержательном, и в стилистическом плане. Кроме того, их иллюстрации предполагали не инертное, а активное, деятельное восприятие юными читателями, а эта проблема была очень важна для отечественного книгоиздания начала 1930-х гг.
Кукрыниксы — самый известный творческий коллектив советских художников-графиков и живописцев, в который входили действительные члены АХ СССР, народные художники СССР (1958), Герои Социалистического Труда Михаил Куприянов (1903—1991), Порфирий Крылов (1902—1990) и Николай Соколов (1903—2000). Псевдоним «Кукрыниксы» составлен из первых слогов фамилий Куприянова и Крылова, а также первых трёх букв имени и первой буквы фамилии Николая Соколова. Три художника работали методом коллективного творчества (каждый также работал и индивидуально — над портретами и пейзажами). Наибольшую известность им принесли многочисленные мастерски исполненные карикатуры и шаржи, а также книжные иллюстрации, созданные в характерном карикатурном стиле. Совместное творчество Кукрыниксов началось ещё в студенческие годы в Высших художественно-технических мастерских. В Московский ВХУТЕМАС художники съехались из разных концов Советского Союза. Куприянов из Казани, Крылов из Тулы, Соколов из Рыбинска. В 1922 году Куприянов и Крылов познакомились и стали работать вдвоём в стенгазете ВХУТЕМАСа как Кукры и Крыкуп. В это время Соколов, ещё живя в Рыбинске, ставил на своих рисунках подпись Никс. В 1924 году он присоединился к Куприянову и Крылову, и в стенгазете они работали уже втроём как Кукрыниксы). В группе происходил поиск нового единого стиля использовавшего мастерство каждого из авторов. Первыми под перо карикатуристов попали герои литературных произведений. Позже, когда Кукрыниксы стали постоянными сотрудниками газеты «Правда» и журнала «Крокодил», они занялись преимущественно политической карикатурой. По воспоминаниям художника журнала «Крокодил» Германа Огородникова, с середины 60-х годов, Кукрыниксы практически не посещали журнал:
«Кукрыниксы, — те практически ни разу не были в «Крокодиле». Ни разу не были! Я не помню случая. Только был один раз Соколов, а Крылова я не видел, Куприянова тоже никогда не видел. Но я работал с 1965 года, по этому может до меня и были, но на нашем этаже я никогда их не видел».
Этапными работами для Кукрыниксов были гротескные злободневные карикатуры на темы внутренней и международной жизни (серии «Транспорт», 1933—1934, «Поджигатели войны», 1953—1957), агитационные, в том числе антифашистские, плакаты («Беспощадно разгромим и уничтожим врага!», 1941), иллюстрации к произведениям Николая Гоголя, Михаила Салтыкова-Щедрина (1939), Антона Чехова (1940—1946), Максима Горького («Жизнь Клима Самгина», «Фома Гордеев», «Мать», 1933, 1948—1949), Ильи Ильфа и Евгения Петрова («Золотой Телёнок»), Мигеля Сервантеса («Дон Кихот»). Значимым моментом в творчестве стал военный плакат «Беспощадно разгромим и уничтожим врага!». Он появился на июньских улицах Москвы одним из первых — сразу же после нападения гитлеровской Германии на СССР. Кукрыниксы прошли всю войну: их листовки сопровождали советских солдат всю военную дорогу до Берлина. Кроме того, был очень популярен цикл плакатов «Окна ТАСС». Они стали классиками советской политической карикатуры, которую понимали как орудие борьбы с политическим врагом, и совершенно не признавали иных веяний в искусстве и в карикатуре, проявившихся в полной мере в первую очередь в новом формате «Литературной газеты» (отдел юмора «Клуб 12 стульев»).
Их политические карикатуры, часто публикуемые в газете «Правда», принадлежат к лучшим образцам этого жанра («Клещи в клещи», «Потеряла я колечко…», «Под Орлом аукнулось, в Риме откликнулось», «Уолл-стрижка», «Львиная доля», серия рисунков «Поджигатели войны» и др.). Коллективу принадлежат многочисленные политические плакаты («Превращение фрицев», «Народы предупреждают» и др.). Кукрыниксы известны также и как живописцы и мастера станкового рисунка. Они — авторы картин «Утро», «Таня», «Бегство немцев из Новгорода», «Конец» (1947—1948), «Старые хозяева» (1936—1937). Ими выполнены рисунки пастелью — «И.В. Сталин и В.М. Молотов», «И.В. Сталин в Курейке», «Баррикады на Пресне в 1905 г.», «Чкалов на острове Удд» и др. Члены коллектива работали также и порознь — в области портрета и пейзажа – и немало в этом преуспели.
ВЫХОДИТ СОЛНЦЕ НАД МОСКВОЙ,
СТАРУХИ БЕГАЮТ С ТОСКОЙ:
КУДА, КУДА ИДТИ ТЕПЕРЬ?
УЖ НОВЫЙ БЫТ СТУЧИТСЯ В ДВЕРЬ!
НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ.
Для создателей детской книги, как и для всей страны, 1930-е гг. были переломным, драматичным периодом тяжелейших испытаний.
«Тридцатые годы — время сплошной коллективизации и сплошных лагерей, время доноса, возводимого в доблесть, жестокости и вероломства, как признаков человеческой мудрости», — свидетельствует писатель В. Шаламов.
В течение этого десятилетия не только были репрессированы многие ведущие авторы, оформители, редакторы, но и сознательно, целенаправленно уничтожались те завоевания, которые прославили отечественную детскую книгу 1920-х гг. В массированной атаке на детские издательства помимо недалеких педагогов и психологов участвовали всемогущие карательные органы. И все же противникам новаторов далеко не сразу удалось добиться своей цели; и в эти годы, вопреки всем гонениям, продолжали появляться яркие, талантливые и оригинальные произведения. В этой главе представлены главным образом работы московских и киевских иллюстраторов начала десятилетия, в ряде случаев для сравнения приводятся ленинградские издания. Конечно, многие оформительские тенденции «золотого века книжки-картинки» нашли свое продолжение и развитие в следующем десятилетии. И в то же время в изданиях 1930-х гг. явственно видны и принципиально новые черты, причем не всегда они напрямую связаны с грубым внешним давлением, в ряде случаев смена стилистических ориентиров объясняется причинами внутреннего, эстетического порядка. «Уже к концу 20-х годов характер и направление развития книжной графики заметно меняется. Активное, волевое, конструктивное искусство… изживает себя. Новый дух времени требует от художника более прямого и быстрого, очень личного отклика на меняющиеся впечатления жизни, а от художника книжного—столь же быстрой реакции на литературную действительность, на движение сюжета, на ритм и строй иллюстрируемого текста. Свободное рисование пером теснит гравюру, живая непосредственность на лету схваченных впечатлений противостоит угловатой схематичности кубизированных фигур». Эта тенденция заметна в творчестве Лебедева и его соратников, но более отчетливо и последовательно она проявилась в деятельности московских графиков, прежде всего—членов «Общества станковистов» (ОСТ) и группы «13», а также карикатуристов, активно взявшихся в 1930-е гг. за оформление детских книг. В состав ОСТа входили и такие авторитетные мастера, как Д. Штеренберг и Н. Купреянов, и целый ряд известных художников младшего поколения—А. Дейнека, Ю. Пименов, А. Гончаров, Н. Шифрин (некоторые их работы уже рассматривались в предыдущих главах), многие студенты и выпускники ВХУТЕМАСа. В самом названии группы содержался полемический вызов, ее участники часто обращались к прикладным видам творчества, но им было не по пути с теми, кто отрицал само право на существование станкового искусства. Однако возвращение мастеров этого круга к станковизму не предполагало реставрации рутинных методов работы, давно изжившей себя стилистики.
«Художники ОСТа дали детской книге новый графический язык, изменили ее интонацию, почерк и темы рисунка, резко сблизили с тем, что рисовалось в эти годы для взрослого читателя. Ленинградская (лебедевская школа) мастерски используя в детской книжке достижения современных художественных течений, все-таки четко разделяла характер рисования для детей и для взрослых. А остовцы широко и свободно перенесли в издания для маленьких гротескную остроту своих журнальных иллюстраций и сатирических рисунков, лаконизм плакатов, живую беглость натурных зарисовок…».
Но это нежелание адаптировать свою стилистику к уровню развития читателя в большинстве случаев было оправданным и резонным. И дело не только в том, что ленинградские мастера чаще всего обращались к дошкольникам, а москвичи—к детям более старшего возраста. Крайне важным было стремление передать ребенку ощущение изменчивости, стремительной динамики современной жизни, сохраняя при этом естественность графической интонации, непосредственность первого впечатления от увиденного. Любое нарочитое упрощение пластического языка могло обернуться фальшью, и художники ОСТа прекрасно чувствовали эту опасность. Их объединяла не столько стилистическая (манера каждого мастера глубоко индивидуальна), сколько мировоззренческая общность, установка на воспроизведение новой действительности новыми (хотя и не радикально авангардистскими) художественными средствами. Особенности подхода графиков ОСТа к оформлению детских книг наглядно прослеживаются при сравнении с работами иллюстраторов других направлений, посвященными сходной тематике. Так, чрезмерная политизация детской литературы в 1930-е гг. выразилась прежде всего в обилии изданий историко-революционного плана и книг, прославляющих достоинства социализма.
Пожалуй, в целом ленинградские графики проявили в трактовке этих сюжетов больше смелости и изобретательности, чем москвичи. Например, в ряде оформительских работ А. Порет («Как победила революция», 1930; «Тринадцать октябрей», 1930; «Гражданская война», 1930) события недавнего прошлого подвергаются талантливой мифологизации. Хотя эти книги адресованы самым маленьким читателям, неискушенным в вопросах политической истории, в них нет «лобовых» решений, плакатной прямолинейности, художница использует достаточно острые и изощренные композиционные приемы, оригинальные колористические решения.
Массовые сцены показаны в непривычных ракурсах, чаще всего — с большой высоты, позволяющей разглядеть лишь общие контуры происходящего. Экспрессия рисунков усиливается тем, что на одном развороте сталкиваются изображения разных масштабов, иногда даже детали одной композиции словно увидены с разных точек зрения. Действие то разворачивается в масштабах земного шара, то переходит на Дворцовую площадь, то сужается до размеров небольшой комнаты, в которой решается судьба революции. Сходным образом, но несколько более монотонно П. Кондратьев оформляет «Парижскую коммуну» Я. Ипатьева (1931). Московские художники С. Боим и Б. Суханов в иллюстрациях к книге К. Пискунова «Комсомольское племя» отчасти используют те же приемы, однако их работа кажется более вялой и прямолинейной, ей недостает динамики. Если у Порет толпа, «революционная масса» не расчленяется на отдельные фигуры, превращается в неуправляемый поток магмы, заливающий улицы, то Л. Попова, А. Петрова, Г. Туганов в иллюстрациях к «Октябрьским песенкам» (1927) берут на себя кропотливый труд, подробно прорисовывая фигурку каждого участника восстания, каждого красноармейца, марширующего на параде. Безусловно, этот язык более понятен и нагляден, но он лишает революционную тему сказочно-мистической составляющей, события утрачивают планетарные масштабы и включаются в будничный, почти бытовой контекст. В рисунках Усто-Мумина (А. Николаева) к книге «Два Первомая» (1930) также используются оригинальные ракурсы, но подчас целостному восприятию зрительного ряда мешает излишняя детализация массовых сцен. Уже в оформительской практике начала 1930-х гг. можно найти отдельные примеры буквального, почти натуралистического прочтения литературных образов, дотошного воспроизведения всех деталей интерьера, тщательного реалистического портретирования персонажей. Эти тенденции заметны, например, в иллюстрациях ученика К. Петрова-Водкина Л. Чупятова к жизнеописанию террориста Степана Халтурина, готовившего покушение на царя Александра II. Однако в начале десятилетия произведения такого плана еще не задавали тон в детской книге, они были скорее исключением, чем правилом. На этом фоне работы членов «Общества станковистов» резко выделяются простотой и естественностью языка, раскованной легкостью графического почерка. Конечно, их произведениям присуща своеобразная патетика, но она не изначально задается официозной темой, а исподволь рождается в ходе художественного исследования жизни, напрямую связывается с особенностями авторского мировосприятия. Например, А. Дейнека, как отмечает исследователь, «…умел цветом, ритмом, движением создать в своих книжках ощущение праздника, не теряя при этом энергии, даже некоторой суровости своей графики». В поэме А. Барто «Первое мая» (1930), как и во многих других книгах тех лет, кульминацией сюжета становится парад на Красной площади.
В этой сцене иллюстратор гораздо более лаконичен, чем большинство его коллег: марширующая колонна сливается в единое цветовое пятно, ритм ее движения задают знаменосец и фигуры, шагающие в первом ряду, место действия обозначено обобщенными силуэтами Спасской башни и собора Василия Блаженного, парящие в небе самолеты и дирижабли определяют четкие пространственные координаты композиции. Но от этой немногословности действие нисколько не теряет эмоционального накала. Весьма выразительны и рисунки, изображающие деревенских ребят, готовящих праздничные транспаранты, их путешествие на телеге, поезде, автомобиле. Вероятно, в этом цикле график использовал зарисовки, сделанные с натуры. Но дейнековские дети не позируют, не стараются казаться лучше, значительнее, старше, чем есть на самом деле, — они настолько поглощены своими важными делами, что не обращают ни малейшего внимания на художника и зрителя. Ежедневное вдумчивое рисование с натуры, постоянный приток свежих зрительных впечатлений были крайне важны и для Н. Купреянова. Он панически боялся творческого застоя, механического тиражирования уже сделанных открытий, постоянно стремился, по выражению А. Гончарова, «…обновить себя, очистить глаз и руку от всех привычек, готовых приемов и предвзятых суждений и, сменив материал, заново и свежо увидеть окружающий мир».
Именно по этой причине Купреянов отказался от блистательно начатой карьеры ксилографа и стал рисовать карикатуры для сатирических изданий. Жесткий, экспрессивный язык журнальной публицистики нашел свое применение и в работах Купреянова для детской книги 1920-х гг., прежде всего—в выразительных, новаторских иллюстрациях к стихам В. Маяковского, Н. Агнивцева, А. Жарова, вызвавших множество подражаний. Например, всего через год после публикации знаменитой «Сказки о Пете, толстом ребенке…» (1925) появилась перекликающаяся с ней и тематически, и стилистически поэма С. Третьякова «Пашка и папашка» (1926) с рисунками С. Адливанкина. Правда, насей раз юный герой, несмотря на порочную наследственность, оказался человеком сознательным и взялся за перевоспитание отца-нэпмана. Оформление этой книги трудно назвать оригинальным; наоборот, здесь собраны воедино почти все самые ходовые клише детской книги и сатирической графики тех лет. Папаша героя, несомненно,— ближайший родственник лебедевского толстяка из «Мороженого» и множества других «классово чуждых» персонажей литературы для юношества. Любовно расставленная посуда, свинья-копилка, ажурная занавеска, как и положено, символизируют убожество мещанских представлений о счастье. Схематические, геометризованные изображения вагонов заставляют вспомнить аналогичные мотивы у Чичаговых, Г. Ечеистова и целого ряда других графиков, почти столь же распространен был мотив улицы с покосившимися домами и фланирующими между ними ответственными работниками, не говоря уже о том, что редкая книга обходилась без изображения бодро марширующего пионерского отряда. И все же свойственные Адливанкину талант, чувство меры, а главное— истовый антимещанский пафос, искренняя взволнованность затронутой темой импонируют зрителю, делают это собрание штампов по-своему убедительным и обаятельным. Купреянов намного раньше многих своих последователей понял опасность амплуа графика-сатирика. В автобиографии он писал:
«Много сотрудничал в журналах „Крокодил», „Безбожник» и других. Казалось, что здесь—почва для работы над темой… Однако через 3—4 года такой работы оказалось, что образы собственных рисунков заслоняют собой окружающий мир, а литературная тема не становится темой пластической. Я понял, что на ежедневной журнальной работе я выучил сам себя наизусть и сумел вовремя остановить журналистику».
В последние годы жизни мастер (он трагически погиб в 1933 г.) преподавал, постоянно ездил в творческие командировки. Широко известен цикл рисунков и акварелей, созданный им во время посещения рыбных промыслов Каспийского моря. Он ставил перед собой все более сложные задачи, мучительно искал новую графическую стилистику, продиктованную не выдумкой, а внимательным изучением природы. Многие критики и коллеги считали его первым столичным рисовальщиком, признавали в его работах «…высший уровень, достигнутый московским рисунком, лучшее, что мы можем противопоставить искусству Лебедева и Тырсы». Но сам Купреянов редко бывал доволен сделанным и продолжал начатые поиски, у современников создавалось впечатление, что он рисует всегда и везде. «Его искусство, очаровательное и тонкое, пластичное и глубокое, его живой талант, очень чуткий к образам реального мира, был бы очень хорош и нужен сейчас,— писал в 1963 г. Ю. Пименов,— Потому что он действительно и искренне любил реальность жизни и очень чувствовал ее естественную, не придуманную и не засахаренную красоту. Он был из числа тех художников, которые искренне и взволнованно погрузились в жизнь». Результаты этого погружения ощутимо сказались и в купреяновской книжной графике для детей. Например, рисунки к книге «Андре Марти» (1930) убедительно доказывают, что мастер мог быть не только едким сатириком, но и проникновенным романтиком. Человеческие образы здесь по-прежнему условны и обобщены, часто они намечены всего несколькими линиями или пятнами, но это не гротескные манекены, а живые люди, в облике которых иллюстратор выделяет лишь самые существенные черты. Купреянову удается соединить четкость рисунка с повышенной эмоциональностью графического повествования; создается впечатление, что захлестывающие героев чувства передаются и неодушевленным предметам— пароходам, деревьям, люстрам.
В более сдержанной, но не менее выразительной манере оформлен «Зверинец» Б. Пастернака (1929). Каждый разворот компонуется по-новому, художник не только комментирует слова поэта, но и щедро делится собственными наблюдениями, он смело вводит в книгу мотивы, отсутствующие в тексте. Например, рядом с мерзнущей обезьяной появляется изящный миниатюрный зимний пейзаж с церковью, заснеженными крышами домов, крохотной фигуркой женщины с коромыслом. Пастернак пишет о буйстве и удали павиана, а Купреянов изображает его спящим. Мощное тело слона уравновешивается черным грозовым облаком, эта мрачная композиция соседствует с умиротворенным, прозрачным пейзажем. На другом развороте грациозные и подвижные олени сопоставляются с усталыми, медлительными верблюдами. Внимание художника привлекают и типажи посетителей зверинца. Он виртуозно работает пером и кистью, простейшими средствами достигая удивительного разнообразия фактуры рисунка: второстепенные персонажи намечены лишь тонкими контурными линиями, фигуры главных героев проработаны артистичной штриховкой, с помощью заливок тушью расставляются важные ритмические и смысловые акценты. В иллюстрациях к этой книге в полной мере проявилось незаурядное мастерство графика, которому, как никому другому, «…была свойственна живая образность и композиционная цельность восприятия натуры даже в самом беглом наброске». По-своему трактовал анималистические сюжеты Ю. Пименов. Сам художник признавался впоследствии, что, в отличие от Купреянова, в начале 1930-х гг. он «…еще не понимал необходимости, очаровательности и глубины ежечасного рисования с натуры, с жизни. Моя полумальчишеская голова была забита разными случайными увлечениями из многих увиденных искусств…— в общем, я плохо понимал тогда тончайшие неповторимости реальности и все втискивал в придуманные, готовые схемы, схемы чувств, приемов, композиций». Действительно, в альбоме «Домашние животные» (1931) можно найти и достаточно схематичные композиционные решения, и свидетельства увлечения «едкой и вычурной остротой» экспрессионистской графики. И в то же время уже в этой работе подспудно проявился преимущественно лирический характер пименовского дарования. Если для Купреянова крайне важны были конкретные наблюдения за обитателями зверинца, то его младший товарищ стремился дать ребенку самые общие представления об облике своих героев. Пименова не интересовала ни конструкция тела животного, ни фактура его шерсти, ни индивидуальные особенности зверя, ни его видовые признаки. Фигуры четвероногих персонажей обозначаются монолитными цветовыми пятнами, отдельные детали оттеняются заливками. Но, как ни странно, эти лишенные всякой конкретики образы не теряют притягательности и обаяния. Видимо, секрет успеха этой книги в том, что крайне немногословный графический язык художника позволяет читателю по-своему расшифровать визуальные намеки автора, насытить отвлеченные схемы собственными впечатлениями. Отказ от анализа формы компенсируется внутренней эмоциональной теплотой, бережным отношением к героям как к существам цельным и самодостаточным. Скупость в отборе деталей объясняется в данном случае не недостатком, а избытком эмоций и фантазий. «Воображение в искусстве не распыляет мысль художника, а делает ее плотнее, умнее и глубже, так как воображение свободно в усвоении нужного и в отсечении лишнего». Возможно, в «Домашних животных» он следовал этому принципу чересчур прямолинейно, но, несмотря на сознательные самоограничения, ему удалось передать не только внешние черты, но и характеры упрямого осла, преданной человеку собаки, выносливого верблюда, задумчивого оленя. Аналогичные приемы использует художник Д. Горлов при оформлении альбома «Зоопарк М.О.К.Х.» (1931), однако он берется за обобщение фигур столь решительно, что желаемый результат не достигается. Чисто плоскостная, почти орнаментальная манера рисунка выразительна сама по себе, но едва ли силуэты зверей, абстрагированные до расплывчатых пятен, способны вызвать симпатию и сопереживание юных зрителей. Этот пример лишний раз доказывает, насколько важно в искусстве детской книги чувство меры, как тонка та грань, которая отделяет условность от невнятности, обобщенность от безличности. В пименовских экспрессивных рисунках к «Зоосаду у воды» С. Федорченко (1928) образы зверей решены несколько иначе, чем в «Домашних животных»: они более объемны, выпуклы, фактурны. Изящные пейзажи на заднем плане подчеркивают тяжеловесность лоснящейся туши бегемота или бугристого тела крокодила. На этот раз график проявляет интерес к подробностям, и все же он создает не пособие по зоологии, а полнокровные поэтические образы. С анималистическими работами Пименова в чем-то перекликаются иллюстрации Дейнеки к книге В. Владимирова «Про лошадей» (1928). Художник не склонен к сантиментам, однако чувствуется, что он любуется красотой и разнообразием своих героев. У Дейнеки нет явных фаворитов, каждая лошадь по-своему прекрасна, все они способны с большой пользой служить людям — кто на войне, кто на пахоте, кто в цирке, кто на ипподроме.
И боевой конь, на котором скачет в бой бесстрашный красноармеец, и пони, катающая детей в зоопарке, одинаково симпатичны и дороги авторам. Оформитель подчеркивает природную грацию, темперамент, трудолюбие этих персонажей. Цветовые и тональные градации плавно моделируют объемы их тел. Часто композиция разворота строится фронтально и создается впечатление, что лошади скачут прямо навстречу зрителю. Гораздо более условно, с почти детской непосредственностью животные изображены в альбоме Л. Поповой «Лакомки» (1930), выполненном под явным влиянием натюрмортов Д. Штеренберга. Рыба, заглатывающая червяка; бабочка, собирающая пыльцу; мышь, ворующая сыр, и ребенок, грызущий яблоко, как бы уравниваются художницей в правах, становятся коллегами и единомышленниками. Конечно, неизбежная в искусстве тех лет тема торжества «нового быта» занимала мастеров ОСТа не меньше, чем анималистические эксперименты. Например, в нескольких изданиях, оформленных К. Вяловым, энтузиазм по поводу разнообразных технических новаций выразился в предельно жесткой и четкой, на первый взгляд лишенной эмоций стилистике иллюстраций. Однако, в начале 1930-х гг. конструктивистский культ техники уже постепенно изживает себя, акцент чаще всего делается теперь не на технологической составляющей, а на «человеческом факторе» производства. Соответственно, и брутальная чертежная эстетика стремительно теряет свою притягательность, лишается романтического налета. Так, обложка Вялова к «Небоскребу» Л.-С. Митчель (1930) смотрится в новом контексте уже несколько старомодно, кажется неизбежной данью технократическим утопиям 1920-х гг.
Во всяком случае, эта работа не выдерживает сравнения с одухотворенными, полными высокой поэзии литографиями Л. Гальперина к «Самолету» Ю. Владимирова (1931), где при всей условности графического стиля и геометризации форм панорама города представляет собой волнующее, изысканное, эмоционально насыщенное зрелище, а не сухую схему архитектурной застройки. Пожалуй, книги чисто технической тематики удавались остовцам в меньшей степени, чем те издания, где реалии новой действительности показывались через призму восприятия ребенка. К их числу можно отнести «Три песенки» О. Колычева (1933) с иллюстрациями А. Гончарова. Один из ближайших учеников В. Фаворского, Гончаров в какой-то степени использует здесь сложную систему построения книжного ансамбля, разработанную его наставником, но делает это ненавязчиво, со скидкой на возраст читателя. Все развороты книги просторны, четко организованы, ясны по смыслу. Юный герой предается естественным для его возраста и весьма похвальным занятиям: мастерит модель самолета, сажает деревья, принимает душ (что считалось в те годы важным завоеванием социализма). Но художника интересуют прежде всего не эти конкретные занятия и не сама личность ребенка, а его интерес к жизни, увлеченность освоением мира, спокойная уверенность в завтрашнем дне. Конечно, эта работа уступает лучшим иллюстративным циклам Гончарова (скажем, ксилографиям к «Пугачеву» С. Есенина, «Двенадцати» А. Блока или «Двум жизням Госсека» М. Гершензона), но на общем фоне детских книг аналогичной тематики она смотрится выигрышно. Ее достоинства становятся очевидными при сравнении с явно перенаселенными, сумбурно скомпонованными иллюстрациями А. Соборовой к «Городской улице» Л. Зилова (1929). Удачную попытку пластически передать самоощущение ребенка в современном мире предпринимает и А. Дейнека в рисунках к «Кутерьме» Н. Асеева. Этот цикл очень своеобразен и по интонации, и по технике исполнения (белая гуашь на черной бумаге), мастер смело ломает сложившиеся стереотипы.
«Как аксиома принято, что дети любят и понимают только цветное, пестренькое, его им и стараются преподнести. А вот Дейнека строит свою „зимнюю сказку» на активной выразительности черного цвета».
Действительно, прежде всего бросается в глаза парадоксальное колористическое решение иллюстраций:
«Книжка о зиме — и черная! Не снежная, с оттеняющими белизну черными силуэтами. Поразительно, что черным здесь изображен как раз снег. И как на негативе, идут по нему мягко вылепленные кистью светлые силуэты. Но почему же так убедительны эти заиндевевшие силуэты на черном снегу? Может быть, потому, что черное и белое… не просто цвет— не окраска и не светотень, но две активные борющиеся между собой силы? Да, черный здесь—цвет мороза, и это очень понятно и наглядно, очень по-детски, стоит только отрешиться от привычных натуралистических представлений».
Вероятно, возможны и другие толкования неожиданного оформительского приема, но гораздо важнее то, что этот прием не вызывает ни малейшего эстетического протеста, он находит живой отклик в непредвзятом, еще не засоренном различными условностями детском воображении. Затемненные улицы и фигуры прохожих увидены словно глазами ребенка, привыкшего фантазировать, подмечать все необычное, наделять самые обыденные вещи сказочными свойствами. В иллюстрациях очень четко выразился и тот крайне нестабильный, тревожный характер эпохи, который мог ощущаться детьми лишь на подсознательном уровне. При этом некоторая ирреальность происходящего не утрируется, напротив, привычная для Дейнеки грубоватая манера рисунка придает каждой сцене иллюзию достоверности. Особенно удачен поэтичный образ девочки, стоящей у окна в темной комнате и рассматривающей заснеженные деревья. Эта композиция, созданная минимальными художественными средствами, стала своеобразной емкой графической формулой детства, позднее она легла в основу известного живописного полотна. В 1930 г. в ОСТ вступили В. Алфеевский и Т. Лебедева (Маврина). Вскоре состоялся их совместный дебют в качестве иллюстраторов, за год с небольшим соавторы оформили около десятка книг. «В то время довольно широкое распространение получили идеи „инфантилизма», особенно у художников, работавших в дошкольной детской книге. Думали, что приближение к детским представлениям о действительности облегчит детям понимание окружающего их мира. Привлекательность „инфантилизма» для нас, молодых художников, заключалась в большей свободе интерпретации, подражании детскому рисунку с его яркой выразительностью и красочной декоративностью». Вероятно, начинающие графики понимали сомнительность этой доктрины и следовали ей отнюдь не буквально. Во всяком случае, их иллюстрации лишь весьма отдаленно напоминают бесхитростный детский рисунок, зато в них можно найти немало цитат из «взрослого» искусства. Отсутствие опыта дебютанты стремились компенсировать обращением к наследию своих любимых западных мастеров. «Мы принялись за работу с отвагой первооткрывателей,— пишет начинающий художник об оформлении фантастического рассказа М. Гершензона «Товарищ Метр» (1930).— Нам тогда нравился французский художник Дюфи с его красочной жизнерадостностью, с него и начали. Мы с наивным простодушием занимали у Дюфи некоторые его декоративные элементы: медуз, яхты, облака и белые гребни волн, украшая этим набором полосные тоновые рисунки, как раньше типограф украшал книгу набором готовых линеек и виньеток».
Заимствование отдельных мотивов Р. Дюфи можно найти и в других работах Алфеевского и Лебедевой, в частности— в книжке-картинке «На якоре» (1931). Она разительно отличается от большинства изданий сходной тематики, например, от «Реки» Е. Сафоновой (1930) или «Волги» Н. Свиненко (1930) с их широкими и масштабными панорамами, четкими изображениями кораблей, мостов, подъемных кранов, импрессионистически трактованными пейзажами. Алфеевский и Лебедева, в отличие от их ленинградских коллег, ни в коей мере не собираются воспевать величие русской природы или разъяснять текущие задачи водного транспорта. Картины, увиденные ими в порту, воспроизводятся подчеркнуто субъективно, без малейшего намека на патетику. Стремясь к живой и непосредственной фиксации своих впечатлений, художники отвергают не только академические, но и любые другие устоявшиеся каноны. Пришвартовавшиеся к причалу суда воспринимаются ими как забавные типажи и изображаются в жанре добродушного дружеского шаржа. Из одной книги в другую кочует особенно полюбившийся авторам накренившийся на один борт нескладный маленький пароходик с искривленными трубами.
Трогательно-домашние, как бы прирученные фантазией ребенка образы кораблей появляются и в альбоме «Парк культуры и отдыха» (1930). Фигуры людей здесь действительно старательно стилизованы под неумелые детские каракули, однако удивительная гармоничность цветового и композиционного построения книги с головой выдает тонкий вкус и профессионализм ее создателей. Увидев макет «Парка культуры…», Н. Купреянов пошутил: «Отлично, очень похоже, длинно и скучно». Работы соавторов вызывали неоднозначные оценки коллег и критиков.
«Наши иллюстрации поначалу имели успех, правда, до первого разносного выступления на одном из совещаний по детской книге, где нас обвинили в формализме, инфантилизме и прочих грехах. Думал, что с книгой расстался навсегда…».
Алфеевский выработал впоследствии совсем иную выразительную графическую манеру и стал признанным мэтром отечественной иллюстрации, корифеем сказочного жанра. Но и первые опыты работы для детей были важны для его творческого становления.
Уже самостоятельно Т. Лебедева (Маврина) оформила «Сказку о тенях» В. Шкловского (1931). Главный герой этой книги— любопытный щенок, который воспринимает тени как живые существа и бросается играть с ними, удивляется их странному поведению. Художница подключается к этой веселой игре, она словно сама удивляется способности людей, животных, предметов порождать таинственных двойников, постоянно меняющих свои очертания. Призрачный мир отражений воспроизводится техникой напыления и контрастирует с осязаемо-реальными персонажами. Графиков группы «13» занимали пластические задачи, во многом близкие установкам ОСТа. Они культивировали стремительный и импульсивный рисунок пером, высоко ценили импровизационное начало. Лидеры объединения советовали своим единомышленникам рисовать «…без поправок, без ретуши. Чтоб в работе рисовальщика, как и в работе акробата, чувствовался темп! Здесь предпочтительнее „ошибаться»… чем сбиться с ритма». Раскованность интонации, чувственная правда сиюминутного впечатления ценились ими в искусстве гораздо выше всех прочих достоинств. В детской книге периодически работали такие художники этого круга, как В. Милашевский, Т. Лебедева (Маврина), Д. Даран. Идеолог объединения Милашевский часто иллюстрировал произведения современной социальной тематики; особой популярностью пользовались его рисунки к книге дрессировщика В. Дурова «Мои звери» (1927) и «Кара-Бугаз» К. Паустовского (1932). Оформление детских изданий график считал прекрасной «школой трезвости и ясности», помогающей избавиться от излишней манерности и усложненности пластического языка. В остроумных беглых набросках Т. Лебедевой (Мавриной) к «Песне о стройке» А. Барто (1931), «Разрушению Кентаи» Б. Лапина и другим изданиям 1930-х гг. еще трудно узнать руку будущего прославленного иллюстратора русских народных сказок. Д. Даран особенно любил цирковые и спортивные сюжеты, но нередко ему приходилось оформлять и книги социально-политического содержания. Его рисунки к повести Г. Айзмана «Хаусорн. Записки американского пионера» (1932) убедительно доказывают, что так называемый «стиль 13-ти» был не настолько камерным, как это может показаться на первый взгляд, ему было подвластно эмоциональное и убедительное изображение массовых сцен, панорам большого города. Общее количество детских книг, оформленных художниками «Общества станковистов» и «13», сравнительно невелико. Однако стилистические поиски этих мастеров повлияли на деятельность очень многих иллюстраторов (причем не только московских), формально не входивших ни в какие группы, но заинтересованных в том, чтобы сделать книжную графику для детей более энергичной, раскованной, непосредственной, внести в нее лирические и иронические ноты, освоить новые, современные темы и художественные приемы. Определенное воздействие беглой, эскизной манеры «13» угадывается, например, в рисунках к «Повести о Рыжем Мотеле…» И. Уткина, созданных в разные годы Л. Зусманом (1931) и М. Горшманом (1933). Если Зусману особенно удаются откровенно гротескные типажи, то Горшмана больше увлекают лирические фрагменты поэмы, женские образы. С некоторыми работами «Общества станковистов» перекликаются иллюстративные циклы Б. Земенкова. Этот тонкий и остроумный художник был человеком разносторонних дарований; одно время он примыкал к немногочисленной группе литера-торов-экпрессионистов, а позднее получил известность как авторитетный москвовед, умевший воскрешать в своих книгах, рисунках, устных рассказах облик давно исчезнувших домов и улиц. Впрочем, как свидетельствуют современники, к его рассказам следовало относиться осторожно—обожавший всевозможные мистификации Земенков принадлежал к числу самых колоритных московских чудаков и оригиналов. Одна из его бесспорных удач в книжной графике — оформление «Необычайной истории об изобретении воздушного шара…» Г. Владычиной (1927). Авторы использовали подлинную фамилию французских естествоиспытателей XVIII в. братьев Жозефа и Этьена Монгольфье, но фигуры прототипов слились в единый откровенно гротескный образ главного героя—чудака-изобретателя в камзоле и накрахмаленном парике, постоянно курящего огромную трубку. Поэт и иллюстратор не стремились достоверно воссоздать историю важного технического открытия, объяснить его физическую природу. Им было гораздо важнее показать, насколько наивно выглядит это открытие сегодня. Даже в пределах одного разворота Земенков использовал разные стилистики: Монгольфье изображен в карикатурной, но по-своему изысканной манере, обстановка его лаборатории воспроизводится с реалистической основательностью, дома и любопытные прохожие словно нарисованы ребенком, недавно научившимся держать в руках карандаш. Наборный шрифт постоянно чередуется с рукописным. Но этот сознательный эклектизм не мешает восприятию книги, усиливает ее комический эффект. На обложке название стихотворения написано прямо на облаках, а композиция последней страницы построена на контрастном сопоставлении изящных летательных аппаратов и неуклюжих, скособоченных домов.
По содержанию к данному изданию близка книжка-картинка Л. Гольденберга «За рулем» (1930), показывающая детям забавные архаичные формы велосипедов. Проблема обновления графического языка волновала на рубеже 1920— 1930-х гг. и многих художников-карикатуристов. Некоторые критики утверждали, что участие мастеров этого цеха в оформлении детских книг может представлять опасность для душевного здоровья подрастающего поколения, поскольку сатира и юмор неизбежно связаны с искажениями «правильного» образа мира. Распространенность этой точки зрения была связана с непониманием художественной природы карикатуры, о чем очень образно писал в 1933 г. Н. Радлов:
«В представлении обывателя художник, рисующий шаржи, видит все окружающее человечество как скопище уродов. Босховские кошмары наполняют его трудовую жизнь. Это неверно. Шаржист любуется индивидуальным отклонением от типа, он видит красоту в победе конкретного и частного над отвлеченным и безличным. Его удручает правильность и абстрактная закономерность. Его ад населен платоновскими идеями. Вся деятельность его, говоря более доступным языком, есть борьба с обезличкой».
Нет надобности объяснять, насколько близок подобный подход мироощущению ребенка, неспособного понять отвлеченную мысль без ярких и наглядных примеров, склонного замечать в людях и вещах прежде всего неповторимо-индивидуальные черты. Карикатуристы—художники совершенно особого склада. Постоянная работа в сатирических журналах требует помимо чувства юмора и целого ряда весьма специфических профессиональных качеств. Характеризуя методы работы и склад образного мышления гипотетического идеального карикатуриста, Радлов писал: «Его представления о предметном мире, постоянно проверяемые специфическим наблюдением и накапливанием опыта, должны быть настолько конкретными, чтобы даже в тех случаях, когда он не может знать предмета, графический символ был абсолютно убедительным и зритель не был затруднен в угадывании изображенного… Карикатура—искусство чистого представления. Форма рождается из памяти… ее не надо искать в непосредственном зрительном опыте». Эта особенность сатирической графики также чрезвычайно созвучна детскому творчеству, ведь юные художники явно предпочитают рисование по памяти и по воображению дотошному копированию натуры, но при этом высоко ценят узнаваемость образа, проявляют большой интерес к юмористическим ситуациям. Поэтому неудивительно, что многие известные карикатуристы плодотворно сотрудничали в 1920-1930-х гг. с детскими издательствами. Привычная для этих мастеров стилистика часто была настолько общепонятной, что не нуждалась в серьезной адаптации. Если из ленинградских сатириков на этом поприще серьезных успехов добился, пожалуй, только Н. Радлов, оформивший произведения М. Зощенко, Д. Хармса, К. Чуковского, первое издание «Волшебника изумрудного города» А. Волкова (1939), то московская редакция еженедельника «Крокодил» подарила детской книге целую плеяду замечательных графиков. Одним из самых ярких представителей этой плеяды был К. Ротов, обладавший неистощимой фантазией, феноменальной зрительной памятью, редкой работоспособностью. Коллеги называли его «Моцартом карикатуры». Как вспоминает Ю. Ганф, уже самые ранние выступления художника в печати поражали «…своим мастерством, легкостью, наблюдательностью и каким-то мягким, слегка лукавым, только одному ему присущим чувством юмора. Рисунки Ротова можно было рассматривать без конца— в них жило и дышало все—персонажи, предметы, пейзажи. Для него не представлялось трудным ни одно задание, лишь бы тема была смешной и было бы „что рисовать», как говорил он».
Правда, первые обращения графика к детской литературе не отличались самостоятельностью, нетрудно заметить в них попытки подражания корифеям «Мира искусства». «Теперь я понимаю, что для ребят, тем более для ребят младшего возраста, эти иллюстрации давали очень мало, запутывали сюжетную канву,— оценивал Ротов в 1935 г. свои работы начала 1920-х гг.— В рисунках не было, на мой взгляд, главного—искренности, теплоты, художественной простоты. Именно эти элементы должны быть обязательно в рисунках для детей. Только тогда художник… найдет нужный графический язык, который сумеет сочетать ощущение правдивого, „взаправдашнего», реального с фантастикой». Эти слова многое объясняют в последующем творчестве мастера. В 1926 г. Ротов вместе со своим другом К. Елисеевым оформил книгу «Твои наркомы у тебя дома», где шаржи на ведущих российских политиков сопровождались эпиграммами Н. Агнивцева, в предельно доступной форме разъясняющими детям сферу деятельности того или иного представителя исполнительной власти. Это издание уникально не столько в силу своих художественных достоинств, сколько благодаря непривычному сочетанию тематики и читательского адреса. В 1920-х гг. рисунки такого рода очень часто появлялись во взрослой периодике, но отнюдь не в изданиях для детей — юмористический (пусть и вполне дружелюбный, благонамеренный) акцент в изображении «вождей» считался недопустимым с педагогической точки зрения. В 1930-е гг., да и во все последующие годы Советской власти, вплоть до горбачевской перестройки, выход такой книги был, конечно же, совершенно немыслим. В годы «большого террора» дружеские шаржи на членов правительства стремительно исчезли и из взрослых газет и журналов. Художникам дозволялось иронизировать лишь над внешностью деятелей культуры и всевозможных врагов, прежде всего — лидеров капиталистических государств. Партийный функционер мог стать героем карикатуры лишь после того, как был разоблачен и объявлен «врагом народа». Увы, именно такая участь постигла большинство наркомов, с такой симпатией и тактом изображенных Ротовым и Елисеевым в книге 1926 г. В 1930-х гг. Ротов успешно проиллюстрировал многие произведения ведущих отечественных детских писателей: К. Чуковского, А. Барто, В. Катаева, С. Михалкова. Он нашел свой подход к юной аудитории, выработал верную интонацию, близкую и понятную детям. Пожалуй, в стилистическом плане эти работы не слишком заметно отличаются от столь любимых читателями всех возрастов бесчисленных ротовских карикатур для «Правды» или «Крокодила». Разница заключается лишь в том, что, работая для детей, художник стремился к максимальной доходчивости, внятности рисунка, не перегружал композиции избыточными деталями, давал волю своей неуемной озорной фантазии, не всегда уместной в политической сатире. Вот как комментировал мастер свои иллюстрации к сборнику сказок К. Чуковского: «Я пытался дать динамичный, выразительный штриховой рисунок, в котором юных читателей привлекла бы… ясность сюжета, заразительный комизм положений и поступков веселых и комически-страшных героев… Я старался дать для малышей четкий рисунок, абсолютно понятный детям, со смешными веселыми деталями, всячески разнообразя их, не искажая текст и замысел Чуковского, а дополняя — без всякой отсебятины — его разнообразный по ритму стих». Ротов часто изображает ситуации, не упомянутые в тексте, но делает это предельно тактично, не в ущерб общей концепции сказок. Животные, наделенные человеческими характерами (например, падающие в обморок слабонервные герои «Тараканища» или пляшущие и музицирующие насекомые на свадьбе Мухи), выглядят здесь совершенно органично, они живут в этом уютном сказочном мире на равных правах с уморительно-серьезным Айболитом, морским разбойником Бармалеем, любознательными и находчивыми детьми. Изобретательность художника проявляется не только в самих рисунках, но и в их размещении в пространстве книги: полосные, полустраничные иллюстрации и рисунки на полях представляют собой единую систему сообщающихся сосудов. Страсть к изобретению остроумных деталей была характерна и для А. Каневского. Его манера отличалась от ротовской большей экспрессивностью, которую на первый взгляд можно было принять за небрежность. В 1930 г. график впервые получил предложение оформить детскую книгу и с тех пор несколько десятилетий увлеченно работал в этой области. Особенности его подхода к интерпретации детской литературы отчетливо видны уже в одном из первых иллюстративных циклов— в рисунках к «Девочке — ревушке» А. и П. Барто (1934). Отталкиваясь от предложенного авторами сюжета, заостряя и гиперболизируя образы героев, Каневский создает самостоятельное, почти эпическое повествование, населяя его множеством новых персонажей, выдумывая смешные и невероятные ситуации. В тексте говорится всего лишь о девочке, любившей плакать по любому поводу. Но впечатлительному художнику достаточно этого предлога, чтобы начать импровизировать: количество пролитых слез достигает гигантских размеров, затоплены целые улицы, испуганные обыватели пытаются спастись бегством, лезут на деревья. Бурно реагируют на происходящее и животные: лошадь смеется, рыбы и лягушки ликуют, мышь под шумок ворует еду. Характерно, что даже в самых фантастических сценах участвуют вполне узнаваемые типажи, комический эффект строится на том, что привычные явления показаны в неожиданном свете. Энергичный, импульсивный почерк графика в чем-то близок стихии детского творчества, но здесь нет умышленной стилизации. Работая черной тушью и цветной акварелью, оформитель избегает пестроты, добивается яркого и праздничного, но при этом сдержанного звучания красок. «Юмор вещь далеко не простая, так же как и работа юмориста,— говорил Каневский.—С одной стороны, требуется масса выдумки, с другой стороны—наблюдательность и еще раз наблюдательность, умение подмечать забавное и смешное в жизни. И, между прочим, довольно трудно выдумать что-нибудь смешное „из головы». Потом все равно оказывается, что это из жизни, в которой встречаются такие юмористические положения и характеры, что, как говорится, смешнее не придумаешь… Нельзя научить человека быть остроумным, веселым. Но развить, воспитать… чувство юмора необходимо. Без него жизнь теряет половину своего обаяния». Вероятно, под этими словами подписался бы и И. Малютин. В его работах для детей нередко ощущается налет грубоватой журнальной публицистики, но в них есть и несомненные достоинства: плакатная броскость, убедительный лаконизм композиционных построений. В иллюстрациях Малютина к книгам Н. Агнивцева происходит причудливое соединение языка агитационной графики с архаичными образами фольклора.
Юный герой «Октябренка-постреленка» (1925) попадает в компанию персонажей народных сказок, невероятные приключения ожидают и детей из книги «В защиту трубочиста» (1926), без должного почтения относившихся к представителю почтенной пролетарской профессии. И угрюмый трубочист, и коварная Баба Яга явно теряются при общении с наглыми, самоуверенными подростками. В те годы предпринимались самые разнообразные попытки усилить игровое начало детской книги, превратить ребенка из пассивного созерцателя чужого произведения в его героя или соавтора. В этом отношении очень показательно творчество К. Кузнецова. Широко известны иллюстрации к сказкам, созданные им в последние годы жизни, но не меньший интерес представляют его ранние работы. Правда, в них трудно выделить единый стилистический вектор: впечатлительный график легко попадал под влияние то «мирискусников», то лебедевской школы, то сатириков «Крокодила», то средневековых японских граверов; один из рецензентов даже упрекал его в отсутствии «ярко выраженного индивидуального лица». Между тем, несмотря на все поверхностные увлечения, художник сохранял глубокую внутреннюю связь с традициями народного искусства; в нем жили воспоминания о детстве, проведенном на Волге, среди сплавщиков леса.
«Любовь к кустарной игрушке, кукле, свистульке проходит через всю жизнь К. Кузнецова. В его папках можно найти целые серии рисунков и гравюр, изображающих… различные игрушки из глины, соломы, картошки и спичек. Он любил сам их придумывать, вкладывая в них свою веселую фантазию, легкий юмор и неистощимую изобретательность».
Это увлечение мастер стремился привить и детям; он вдохновлял и благословлял их на самостоятельное творчество, в частности, учил делать книги из простейших подручных материалов. Кузнецов имел возможность самого непосредственного общения со своими читателями и поэтому хорошо знал их вкусы и потребности. С 1931 г. он начал сотрудничать с московским Музеем детской книги.
«С увлечением отдается художник… работе на печатном станке музея, дав простор своей природной тяге к изобретениям и эксперименту, — пишет исследователь.— Именно здесь родилась техника, наиболее близко отвечающая его чувству художественной формы, техника гравюры на картоне… Безупречно владея печатным станком, он пробовал делать монотипии, оттиски с картошки, листьев, бумажных вырезок, добиваясь интереснейших эффектов печати. Организованная в музее небольшая группа ребят… помогала ему в его экспериментах, заряжаясь энтузиазмом печатника».
Деятельность студии заинтересовала не только детей, но и многих профессиональных графиков, а в 1933 г. работы Кузнецова экспонировались на выставке «Новые способы ручного печатания в полиграфическом производстве», которую организовал известный искусствовед А. Бакушинский. Самые интересные кузнецовские эксперименты получили книжное, тиражное воплощение.
Так, в «Зинкиных картинках» (1930) все герои и предметы вырезаны из старых газет; причем используются не готовые рисунки и фотографии, а текстовая часть газеты. Едва ли даже самому неискушенному ребенку придет в голову читать попавшие в книгу обрывки текста; отпечатки с пропитанных краской вырезок включаются в совсем иной контекст, становятся строительным материалом для новых образов. Введение принципиально важного для авангардистской эстетики приема коллажа не только придает всему изданию фактурное разнообразие (в сочетании с рисунками и традиционно набранным текстом), но и прекрасно подчеркивает условный, игровой характер персонажей.
В книге «Я печатник» (1932) газетные листы присутствуют уже в качестве фона. Кузнецов стремится дать дошкольникам элементарные представления о технике типографской печати, используя ее аналог, вполне реальный в домашних условиях. Ребятам предлагается стать граверами и печатниками, вырезав клише из ломтиков картофеля и обмакнув их в акварель или тушь. Технология этого процесса подробно излагается в специальном руководстве, адресованном, правда, не самим детям, а родителям и педагогам. Оттисками с картофельных клише рекомендуется украшать стенгазеты, плакаты, самодельные книги, обертки для тетрадей. Собственно, вся книжка демонстрирует разнообразие возможных вариантов «печатания картошкой»: здесь есть и вполне нейтральные мотивы (ритмичное повторение одинаковых отпечатков становится изящным орнаментом), и неизбежная официозная символика (пятиконечные звезды, серпы и молоты, красные флаги, силуэты бодрых пионеров и красноармейцев), и приметы индустриализации — условные изображения паровозов и тракторов. Дается даже проект стенгазеты, посвященной борьбе с вредителями (правда, судя по рисунку, речь идет не о троцкистах и бухаринцах, а всего лишь о грызунах). Помимо создания подобных чисто игровых, экспериментальных книжек Кузнецов работал и в более традиционных жанрах и техниках, он внес свою лепту в оформление производственной и научно-популярной детской литературы.
Например, несколько схематизированные, диагонально построенные композиции к «Центру тяжести» А. Абрамова (1931) наглядно демонстрируют читателям сущность законов физики. Но особенно органичным было обращение художника к фольклорным образам, о чем свидетельствуют литографии к сборнику народных песенок «Держись, не отставай» (1929). Лаконичная, немногословная манера изображения животных заставляет вспомнить иллюстрации Н. Тырсы к «Снежной книге» В. Бианки (1926). В издательской практике начала 1930-х гг. получил широкое распространение жанр «книжки-игрушки». Издания такого рода строились по-разному, но в любом случае от ребенка требовались некие активные действия, он должен был проявить инициативу, а не просто читать текст и рассматривать иллюстрации. Например, для того, чтобы понять зашифрованный смысл книг Б. Татаринова и Е. Дорфман «Где кот? Волшебные картинки» (1929) и «Синие загадки — красные разгадки» (1929), следовало вооружиться цветофильтрами и поочередно накладывать их на страницы. «Завод» А. Громова (1930) представлял собой простейший вид конструктора, развивающего комбинаторное мышление. Автор советовал вырезать из черной бумаги квадрат, расчертить его в соответствии с предложенной схемой, разрезать на кусочки и составлять из них силуэты заводских корпусов, станков, доменных печей. Используя те же простейшие элементы, можно было попытаться в самых общих чертах изобразить порт, театр, обсерваторию или дворец труда.
В основе «Цирка» М. Синяковой (1929) — несложный, но эффектный прием, который так любила В. Ермолаева: весь текст Н. Асеева размещен на второй и третьей страницах обложки, основное же пространство книги всецело отдано игровой стихии. Разрезав каждую страницу пополам и листая книгу в быстром темпе, ребенок мог заставить акробата кувыркаться, а атлета поднимать гири, а мог соединить хвост крокодила с туловищем обезьяны или ноги клоуна с торсом атлета. Оригиналы нескольких иллюстративных циклов Синяковой выполнены в технике аппликации из цветной бумаги, здесь постоянно повторяются в разных комбинациях одни и те же графические компоненты. Вероятно, и эти издания должны были пробудить в читателе желание с помощью клея и ножниц изготовить подобную книгу самостоятельно. Часто методы игрового использования книги подсказывались кинематографом. Повальное увлечение советских детей «важнейшим из искусств» настораживало многих педагогов и психологов. Например, директор клиники нервных болезней профессор Г. Россолимо решительно заявлял в 1928 г., что не только отдельные фильмы, но и кино как таковое чрезвычайно вредно для детской психики:
«Для детей, склонных к преступлению, кино — настоящая академия наук. Там они видят… изощреннейшие виды преступлений, вдобавок поощряемых и увлекательных. Я рекомендовал бы до семнадцатилетнего возраста оберегать молодое поколение от вредного влияния кино».
Увы, подобные суждения (правда, не в столь категоричной форме) часто приходится слышать и сегодня; тот очевидный факт, что зрелищные искусства привлекают детей больше, нежели печатное слово, по-прежнему продолжает волновать родителей и воспитателей. Художники 1920-1930-х гг. решали эту проблему по-своему; в поисках эффективных средств, способных заинтересовать ребенка книгой, они нередко обращались к открытиям киноэстетики. Детские издания тех лет оперативно откликались на события кинематографической жизни. Так, книга Т. Шишмаревой и Е. Шварца «Кино-загадки» (1930) раскрывает некоторые секреты кинопроизводства, речь идет прежде всего о технологии съемки самых эффектных трюков. Развороты построены на сопоставлении крупных и общих планов; тех кадров, которые так поразили детское воображение, и рисунков, показывающих, как все было на самом деле. Оказывается, эти сцены снимались не в бушующем море, не на крыше небоскреба и не в облаках, а всего лишь в небольшом павильоне, уставленном декорациями и оборудованием для спецэффектов. Конечно, подобные прозаические разоблачения не могли отвратить детей от любимого искусства, да авторы и не ставили перед собой такой задачи. Заимствования отдельных элементов киноязыка можно встретить в книгах самого разного содержания. Вспомним, что у первого издания «Мойдодыра» К. Чуковского был подзаголовок «Кинематограф для детей».
Если в рисунках Ю. Анненкова сходство со стилистикой «немой комической» лишь подразумевалось, но не педалировалось, то в книге Ф. Кобринца и И. Эбериля уподобление печатного издания фильму осуществляется гораздо более наглядно, эта параллель подчеркивается и в заглавии: «Книжка-киносеанс о том, как пионер Ганс стачечный комитет спас». Не слишком выразительные сами по себе рисунки многократно выигрывают оттого, что имитируют структуру кинокадров, размещаются на узкой перфорированной ленте, а короткие фрагменты текста, набранные жирным гротескным шрифтом и разграниченные типографскими линейками, играют роль титров. Отчасти эту книгу можно рассматривать как прообраз столь популярных впоследствии диафильмов. Безусловно, незатейливый политический сюжет кажется более эффектным благодаря утрированно-кинематографической форме подачи материала. Использование данного приема представляется оправданным еще и потому, что основные визуальные представления о европейской общественно-политической жизни дети получали именно из кадров кинохроники, традиционно предварявших показ художественных фильмов. Кадрированные изображения попадаются и в оригинальных, слегка стилизованных под примитив рисунках А. Правдиной к «Дому, где живут книги» Е. Микини (1932). Между детской книгой и кинематографом тех лет было много общего не только на формальном, но и на содержательном уровне. Приведем интересное наблюдение киноведа Н. Нусиновой:
«Разговорное клише советской эпохи „дети — наше будущее» превращало мир детского фильма тоталитарной эпохи в футурологию оруэлловского типа, где дети представлены как взрослые маленького роста, своего рода пришельцы из прекрасного мира коммунизма в пока еще несовершенный взрослый мир строящегося социализма. Советский ребенок наделялся силой юного Геракла, жизненным опытом горного аксакала и политической бдительностью, достойной секретаря райкома партии».
Эта тенденция прослеживается и в очень многих детских изданиях 1930-х гг. Простейший способ искусственного взросления юных героев предложен В. Добровольским в иллюстрациях к «Ребячьему городу» Н. Агнивцева (1929): улыбающиеся детские физиономии словно вклеены в чужие, взрослые фотографии; два румяных мальчугана в шинелях и буденовках принимают парад Красной армии вместо реальных военачальников. Этот прием весьма наивен, но именно таков был посыл книги, призывавшей ребят воспроизводить малопонятные им ритуалы старшего поколения, строить свою жизнь по проверенным схемам. Зачастую несовершенные герои наделялись несвойственными им в реальной жизни добродетелями, с младенческого возраста осваивали самые нужные и перспективные профессии, проявляли повышенную политическую активность, и это не могло не отразиться на их внешнем облике. Конечно, не всегда ребенок изображался в книгах 1930-х именно таким образом. Например, в работах А. Брея встречаются убедительные, трогательные, и в то же время лишенные манерности образы детей («Книжка эта про четыре цвета» Н. Саксонской, 1934). В изданиях, посвященных временам года и путешествиям («Картинки зимние» В. Гвайты, 1927; «Весна» Л. Поповой, 1929; «Зима кругом» Л. Вольштейна, 1931; «Белый стадион» Б. Иноземцева, 1930; «Путешествие в Крым» Е. Сафоновой, 1929 и др.), герои, как правило, также ведут себя естественно, они заняты играми, спортом, созерцанием природы, а не решением производственных проблем.
Иллюстрации Лидии Поповой к стихотворению В. Маяковского «Конь-огонь» (1928) и особенно к «Загадкам» С. Федорченко (1928)—возможно, наиболее явное в практике московских художников использование стилистических открытий лебедевской школы, здесь налицо повышенный интерес к фактурным и конструктивным особенностям предметов современного быта, поэтизация орудий производства, осознанная скупость эмоций и художественных средств. Если в этих композициях и присутствуют люди, то они интересны не сами по себе, а как представители определенных профессий, хранители сакральных инструментов. Эта же тенденция заметна в менее удачных рисунках (почти чертежах) Ф. Кондратова к «Плохому мастеру» (1930), где крохотные человеческие фигурки людей скромно ютятся на полях, а центральное место занимают показанные почти в натуральную величину нож, линейка и карандаш. Но в изданиях тех лет были и попытки передать патетику производства новых вещей через образы их создателей. Если, например, в книге Л. Фейнберга «Картинки чудесные про вещи всем известные» или в рисунках А. Заковряшина к «Паровозу» Е. Стюарт (1937) доминируют клишированные, плакатные образы рабочих в фартуках с гигантскими молотами, то литографированная книжка-картинка М. Штерна «Уголки» (1930) построена на выразительных образах детей, осваивающих первые навыки слесарного дела, эта работа заставляет вспомнить ранние иллюстративные циклы А. Пахомова.
По-своему интересна книга Н. Агнивцева «Винтик-шпунтик» (1925) с иллюстрациями В. Твардовского. В сущности, громоздкий заводской антураж, производственная коллизия нужны здесь лишь для реализации нехитрой, но грозной социальной метафоры: из-за нерадивости одного несознательного «винтика» может остановиться работа всей гигантской государственной машины. Нередко сходство тематики и техники оформления делали похожими друг на друга произведения графиков разных групп и ориентаций. Например, обращение к жизни далеких экзотических стран объединяет литографии москвича Л. Вольштейна («Наблюдательность» К. Ушинского, 1930) и ленинградцев Е. Сафоновой («Ленин в Индии», 1931) и Ю. Петрова («Мистер Смит» Ю. Варшавского, 1931). Конечно, при очевидном сходстве у этих книг есть и явные различия: Сафонову особенно увлекла красота индийских пейзажей, Петров сосредоточил свое внимание на социально значимых сценах, на фигурах плантаторов и рабов. Вольштейн изображает картины из жизни индейцев весьма лаконично и немногословно, безжалостно отсекает все детали, но при этом явно ориентируется на каноны архаического искусства (что заметно прежде в патетических позах фронтально развернутых к зрителю персонажей). Процесс взаимовлияния различных творческих концепций не ограничивался Москвой и Ленинградом, он измерялся, как любили говорить в те годы, «во всесоюзном масштабе».
На Украине в оформлении детской книги наблюдались тенденции, схожие с российскими. Вероятно, это объясняется не только прямым влиянием, но и общей атмосферой времени, во многом определявшей характер художественных решений. Для украинского искусства книги 1920-х гг. характерно было соперничество продолжателей традиций «Мира искусства» (главным образом учеников Г. Нарбута) и представителей радикального авангарда (объединившихся вокруг М. Бойчука). Как и в России, смелые эксперименты художников вызывали неприятие и вражду педагогов. Харьковская педагогическая школа прославилась еще более ожесточенными, чем в Москве и Ленинграде, гонениями на жанр сказки. В данной главе представлены главным образом публикации киевского издательства «Культура» начала 1930-х гг. Именно в эти годы в этом издательстве начинал свой творческий путь известный художник Е. Рачев. Он вспоминает, что важную роль в деятельности «Культуры» играл художественный редактор А. Бутник-Сиверский, служивший по совместительству заведующим кабинетом детского творчества в Академии наук УССР.
«Этот человек по-настоящему был увлечен своим делом и умел зажечь всех, кто с ним работал,— пишет Рачев. — Для меня он стал настоящим учителем, приобщившим меня к пониманию детской литературы и особенностям иллюстраций для детей. Он учил нас, иллюстраторов, двум важным вещам: во-первых, вниманию и любви к маленькому читателю и, во-вторых, уважению к тому литературному тексту, который взялся иллюстрировать. С тех пор я твердо усвоил эти две заповеди и никогда не позволяю себе даже в деталях идти вразрез с автором, „опровергать» его своими рисунками. Другое дело—развить то, о чем пишет автор, иди даже чего нет, но подразумевается в книге».
И сам Рачев, и многие его коллеги были тогда художниками еще не вполне сформировавшимися, они охотно экспериментировали, в поисках новых выразительных средств часто обращались к опыту мастеров, уже достигших признания.
«Рисунки Рачева тех лет отличаются условной плоскостностью, подчеркнутой декоративностью и экспрессивным ритмом. Но в то же время, особенно в изображении животных, проглядывает нечто свое, „рачевское», сказывающееся то в выборе веселой остроумной ситуации, то в декоративности рисунка».
Наиболее отчетливо в работах киевских иллюстраторов прослеживается влияние графики «Общества станковистов».
Например, в рисунках Л. Гамбургера к «Пятилетке» Б. Евгеньева (1930) узнаются некоторые графические приемы А. Дейнеки, в оформлении другой производственной книжки, «Тракторобуд» Н. Забилы (1933), свободный эскизный рисунок в духе Н. Шифрина сочетается с конструктивистским монтажом фотографий. В подобной стилистике часто работал и Б. Крюков. Он обращался к производственной теме («Гончары» (1930), изображал сцены из жизни современных подростков («Колькина биография» Д. Чепурного (1930). Но гораздо более выразительны и изобретательны его рисунки к сказке «Носорог» (поэтическому переложению киплинговского сюжета). Оформитель отказывается от единства приемов, играет с различными мерами условности, постоянно меняя правила этой игры: плотная, объемная фигура туземца держится за бесплотную, едва намеченную слабыми линиями пальму. Пейзаж дается узкой полоской слева от наборной полосы, а не вписавшаяся в него громоздкая фигура носорога топчется рядом, прямо на белом поле страницы. На одном листе соседствуют многократные изображения одного персонажа в разных состояниях; иногда фазы движения кадрируются, разграничиваются белыми линиями, иногда сливаются в одну композицию; то фигура носорога включается в пространственную среду, то вырезается из нее по контуру. Вероятно, эта игра увлекала читателей не меньше, чем сюжет сказки.
В книжке-картинке Б. Ермоленко «Спецодежда» (1930) можно усмотреть влияние В. Ермолаевой, фигуры лепятся сочными цветовыми пятнами, правда, в отличие от ленинградской художницы, ее киевский коллега отдает предпочтение прямым линиям, по возможности упрощает формы до элементарных геометрических фигур. График не просто показывает униформы и инструменты представителей разных профессий, но стремится заинтересовать ребенка сутью работы пожарного, водолаза, повара, шахтера.
Эта книга заставляет вспомнить и «Кем быть?» В. Маяковского (1929) в оформлении Н. Шифрина. Но если там один и тот же мальчик примерял на себя разные костюмы и профессии, то здесь перед нами проходит галерея разных типажей. Очень выразительны, скажем, мечтательный дворник, стриженный «под горшок» простодушный трубочист, хитрый повар с прищуренными глазами. И все же в целом книга полностью соответствует своему названию: спецодежда здесь гораздо важнее ее владельцев, недаром лица многих персонажей скрыты от зрителя летными очками, водолазными шлемами, марлевыми повязками, респираторами. Еще одна примечательная работа Ермоленко—оформление книги В. Инбер «Кресло, стул и табурет» (1930). Юный герой этой книги сравнивает разные виды мебели и отдает явное предпочтение незатейливому демократичному табурету, поскольку он представляет максимум возможностей для игр. Составив две табуретки, ребенок воображает себя отважным летчиком, а стул вызывает у него ассоциации с железной дорогой. Многообещающие эксперименты киевских художников могли бы иметь интересное продолжение, если бы общая судьба отечественной книжной графики сложилась иначе. В 1931 г. Е. Данько писала:
«Натурализм как направление в детской книжке отживает свой век. Он не насчитывает в своих рядах крупных иллюстраторов, за исключением В. Ватагина. Совершенно очевидно, что не из тяжелого натурализма, разрушающего книжную форму… возникнут новые пути детской книги. Натурализм далек от современного искусства, далек от современного сознания, как система, целиком связанная с прошлым».
К сожалению, партия и правительство придерживались иного мнения. Наивное жизнеподобие передвижнического толка оказалось единственной художественной системой, доступной их пониманию. Все остальные стилистические направления в середине 1930-х гг. были объявлены вне закона и преданы анафеме. Любое применение условного художественного языка приравнивалось отныне к злостной идеологической диверсии. Подобные претензии высказывались и раньше, но в культурной ситуации 1920-х гг. художники имели право голоса, могли отстаивать свои взгляды. В новых условиях диалог с властью был абсолютно невозможен. И в детской, и во взрослой книге стал насаждаться тип иллюстрации, почти ничем не отличавшейся от детально проработанной станковой картины. Едва ли имеет смысл перечислять длинные и нудные названия партийных постановлений, комсомольских совещаний, разгромных статей в центральной прессе, угробивших лучшие традиции отечественной детской книги. Кампания по «борьбе с формализмом», развязанная безграмотными функционерами, сломала жизни многих лучших художников и писателей, заставила их уйти из профессии (а иногда и из жизни) или приспосабливаться к унылым канонам социалистического реализма. «Героический» период российской детской книги закончился в середине 1930-х гг. Разумеется, и в последующие годы издательства продолжали массовыми тиражами выпускать детскую литературу, было и немало отдельных удач в области иллюстрации, однако общий уровень оформительской культуры катастрофически понизился. И суть проблемы заключалась не в отсутствии талантливых и высокопрофессиональных мастеров, а в изначально неверных установках, которыми приходилось руководствоваться, в непонимании начальством совершенно особой природы книжного искусства, в атмосфере тотальной лжи и всеобщего страха, парализовавшей любые попытки свободного творческого поиска. Однако наследие лучших мастеров «золотого века» обладает такой мощной энергетикой, таким неисчерпаемым потенциалом новаторских художественных идей, что многие поколения создателей детской книги неизбежно обращались и будут обращаться к нему в поисках «утраченной правды искусства». Автор статьи: Дмитрий Фомин.
| 1 место — Залевский Станислав Александрович, охранник ведомственной охраны филиала № 18 ФГУП «Атом-охрана» |
|
2 место — Подкин Максим Витальевич, охранник ведомственной охраны филиала № 10 ФГУП «Атом-охрана» |
|
3 место — Калохтин Григорий Валерьевич, охранник ведомственной охраны филиала № 45 ФГУП «Атом-охрана» |
|
Сергей Владимирович Михалков, с. 70 – 73
Ответы к стр. 70 – 73Ответы к заданиям. Кутявина С.В. Тетрадь по литературному чтению. 3 класс.
1. Прочитай начало стихотворения С.В. Михалкова. Напиши, как оно называется. Вставь пропущенные слова.
Кто на лавочке сидел,
Кто на улицу глядел,
Толя пел, Борис молчал,
Николай ногой качал.
Дело было вечером,
Делать было нечего.
Галка села на заборе,
Кот забрался на чердак.
Тут сказал ребятам Боря
Просто так:
– А у меня в кармане гвоздь.
А у вас?
“А что у вас?“
2. Прочитай ещё одно стихотворение С.В. Михалкова.
Я карандаш с бумагой взял,
Нарисовал дорогу,
На ней быка нарисовал,
А рядом с ним корову.
Направо дождь, налево сад,
В саду пятнадцать точек,
Как будто яблоки висят
И дождик их не мочит.
Я сделал розовым быка,
Оранжевой – дорогу,
Потом над ними облака
Подрисовал немного.
И эти тучи я потом
Проткнул стрелой. Так надо,
Чтоб на рисунке вышел гром
И молния над садом.
Я чёрным точки зачеркнул,
И означало это,
Как будто ветер вдруг подул –
И яблок больше нету.
Ещё я дождик удлинил –
Он сразу в сад ворвался,
Но не хватило мне чернил,
А карандаш сломался.
И я поставил стул на стол,
Залез как можно выше
И там рисунок приколол,
Хотя он плохо вышел.
3. Какие цвета выбирал мальчик? Почему? Напиши.
Розовый для быка, оранжевый для дороги, чёрный для точек. Они яркие, контрастные. Изображённый с их помощью мир становится радостным.
4. Чем похожи и чем различаются стихотворения С.В. Михалкова “Если” и “Рисунок”?
Эти стихи весёлые. О детях. Они раскрывают внутренний мир героя-ребёнка, его фантазии и мечты, его переживания и чувства. Различаются тем, что в одном стихотворении мальчик рисует, фантазирует в своей голове, а в другом – на бумаге.
5. Разгадай кроссворд, составленный по стихам С.В. Михалкова. Запиши слово, которое получится по вертикали.
По горизонтали:
1. Их в тёмную нору
Запрятала мать,
Она не пускает
Их днём погулять. БАРСУК
2. Прыгает через порог…
Кто же это?
Мой … ЩЕНОК
3. ГАЛКА села на заборе,
Кот забрался на чердак.
4. Много лет, за годом год,
Из глубин солёных вод,
Как затворница-монашка,
Выплывает… ЧЕРЕПАШКА
5. Широка и глубока
Под мостом текла река.
Под корягой
Под мостом
Жил в реке усатый… СОМ
6. Живёт у нас под крышей
Непризнанный артист,
И целый день мы слышим
Художественный свист. СКВОРЕЦ
7. Целый день долблю, долблю,
А как день кончается,
Равен мой улов нулю.
Вот что получается!
Надоело зря долбить!
Присоветуй, как мне быть? ДЯТЕЛ
По вертикали:
На исходе двух столетий,
А точней – под Новый год,
Черепашку как-то встретил
Одинокий …
БЕГЕМОТ
Ответы по литературному чтению. 3 класс. Тетрадь по литературному чтению. Кутявина С.В.
Литературное чтение. 3 класс. Ответы
2.8 / 5 ( 563 голоса )
«Был и остался подпольным». Рисунки Роальда Мандельштама
В Петербурге, в книжном магазине «Союз печатников», проходит выставка рисунков Роальда Мандельштама «В городе ждут весну».
Роальд МандельштамРоальд Мандельштам – культовый поэт ленинградского андеграунда, одинокий, умерший молодым, друживший не с литераторами, а с художниками. Романтический болезненный юноша, передвигавшийся на костылях, живший в коммунальной квартире в районе Коломны, не напечатавший при жизни ни единой строчки, не принятый ни в каких литературных кругах. Его не стало в 1961-м, а молодые люди пьянели от его стихов в 80-е. Возможно, он дал им альтернативный образ романтизма, противоположного романтизму советских будней и ударных строек. Роальд Мандельштам – классический романтик-одиночка, к тому же отвечавший жажде пришедших за ним поколений сшить, стянуть, залатать страшный культурный разрыв между их временем и наотмашь отрубленным Серебряным веком – рана с тех пор так и не затянулась. Алый трамвай Роальда Мандельштама явно выезжает из того же парка, из которого выехал и трамвай Гумилева.
Сон оборвался. Не кончен.
Хохот и каменный лай. –
В звездную изморозь ночи
Выброшен алый трамвай.
Пара пустых коридоров
Мчится один за другим.
В каждом – двойник командора –
Холод гранитной ноги.
И вот теперь этот знаковый для петербургской культуры алый трамвай вдруг вывернул из-за поворота не в тексте, а в пейзаже – неожиданно для всех, потому что о рисунках Роальда Мандельштама если и знали, то очень немногие, а в культурном обороте их не было вообще. Но оказывается, об их существовании знала искусствовед Любовь Гуревич – очевидно, потому что она была вхожа в Арефьевский круг художников, с которым тесно дружил Роальд Мандельштам.
Работа Роальда Мандельштама «Киоск, сумерки»– Я знала о его рисунках давно, потому что видела одну его работу, довольно хорошую, с красным трамваем, у Рихарда Васми. Это был конец 80-х или начало 90-х годов.
– И как Васми оценивал эти работы?
Это тело города, плоть города в чистом виде
– Это очень трудно, когда такой художник, как Роальд Мандельштам, общается с такими гигантами: его работы оказываются как бы в тени. Но работы хорошие – видно, что он чувствовал цвет. Помню, та работа у меня не вызвала никаких отрицательных чувств. Ну, что ж, поэты рисуют – это бывает довольно часто. Мандельштам, как художник, идет в русле Арефьевского круга, то есть он обращен к действительности. Но и поэзия его романтизирует действительность. Он постоянно пишет город, есть более мрачные работы, есть более нежные. Это тело города, плоть города в чистом виде, там нет почти ни одного дерева. Есть у него такие арефьевские, социальные темы, как очередь, как ларек с пивом. Тот же красный трамвай, о котором у него стихи. Но в его живописных работах и в рисунках нет такого напряжения, какое есть в его поэзии. Чтобы живопись стала так же экспрессивна, как и его стихи, надо владеть другими средствами выразительности. Словом он владел, безусловно, лучше.
Работа Роальда Мандельштама «Окна. Влюбленные, китаец»– Но и в рисунках его есть напряжение, из них прямо брызжет чувство…
– Я эти работы видела один раз. Все эти его брандмауэры, городские композиции домов, пластика города, его выразительность близки Рихарду Васми.
– Фигура Роальда Мандельштама культовая для петербургской неподцензурной литературы, но она почти неизвестна в Москве – как вы думаете, почему?
Была легенда вокруг Арефьевского круга, и в эту легенду вошел Роальд Мандельштам
– Для того чтобы была слава, должна быть поддержка определенного круга. А у него практически не было литературных знакомых, не было связей в литературном мире. А когда появилась такая среда, для нее он оказался недостаточно авангардным. Ну, и никому он не был другом – все его друзья были художники, это такая уникальная ситуация. Кстати, еще одним его другом был композитор Исаак Шварц, довольно близким, а группы поддержки, которая совершенно необходима, чтобы иметь широкую известность, у него не было. Если посмотреть на срез неофициального искусства, может показаться, что попасть туда мог кто угодно. Но на самом деле все они были в клубе «Дерзание» или в блоковском семинаре, то есть все эти люди с детства знакомы. Есть люди более подвижные, обладающие большей энергией, а есть такие, которые обладают энергией только для творчества. Скромные люди становятся знаменитыми только тогда, когда оказываются рядом с такими вот энергичными людьми. Арефьев обладал таким энергетическим зарядом, поэтому он вывел к известности свою группу, а заодно и Роальда Мандельштама. Его же впервые напечатал в Париже Шемякин – в своем «Аполлоне». Арефьев и Лера Титов – не реализовавшийся скульптор из их круга – оказались с Шемякиным в одной психиатрической больнице, там они и познакомили его с поэзией Мандельштама. Как Шемякин рассказывает, они, выйдя оттуда, протянули ему через решетку стихи Мандельштама. Была легенда вокруг Арефьевского круга, и в эту легенду вошел Роальд Мандельштам. А для тогдашних литераторов он был архаичен – типа поэта начала века. Но я считаю, что талант и направление – вещи не связанные, можно в любом направлении создавать великие произведения искусства.
– А почему так долго никто не знал о рисунках Роальда Мандельштама?
– Дело в том, что они хранились у дамы, которая из каких-то соображений не показывала то, чем владела. Когда я делала книгу «Арефьевский круг», она мне показала письма Мандельштама, но добилась я этого с трудом. Может, она ждала кого-то, кто покажется ей более заслуживающим доверия. А может, она просто скупой рыцарь. Но теперь ей уже за 90, и сын ее решил, что пора. Это сын Вадима Преловского, тоже человека из этого круга, покончившего с собой. А она была невестой Преловского, она осталась беременной и родила сына. Она дружила с этими художниками – и спасибо, что сохранила этот архив.
Работа Роальда Мандельштама «Никольский, закат»– Какой удивительный феномен – одинокий поэт дружит с художниками…
– У него и в стихах очень много цвета.
«Когда перестанет осенний закат кровоточить, И синими станут домов покрасневшие стены, Я окна открою в лиловую ветреность ночи, Я в двери впущу беспокойные серые тени».
Кажется, из поэтов только Крандиевская-Толстая хотела его напечатать, но ничего не вышло. Он не писал в том духе, в том тоне, в котором тогда было принято писать.
Литературовед, исследователь творчества Роальда Мандельштама, составитель сборника его стихов Борис Рогинский рассказывает, что о рисунках поэта было только одно упоминание.
– В письме Роальда Мандельштама Валентину Громову из больницы в 1958 году содержится просьба, чтобы Громов купил ему два холста, темперу, мастихин и еще что-то. Валентин Громов – это художник из Арефьевского круга, последний оставшийся в живых, вместе с Трауготом. Больше мы ничего не знаем, кроме свидетельства Рихарда Васми о том, что Роальд Мандельштам много чем занимался, но особенно не разбрасывался, больше сосредоточивался на поэзии. Еще Васми говорил, что вкусы Роальда Мандельштама в живописи отдавали литературщиной – он любил Борисова-Мусатова, Пюи де Шаванна, Петрова-Водкина, а Ван Гога мог недооценивать. Вот и все, что мы знали. А потом оказалось, что Митя Шагин водил знакомство с Вадимом Кружновым, сыном Вадима Преловского, который покончил с собой летом 1953 года. У Роальда Мандельштама много стихов, посвященных Преловскому, его дому на углу канала Грибоедова и Гороховой, это длинная история. Валерия Николаевна Кружнова была подругой Преловского, через несколько месяцев после его самоубийства она родила от него сына. Она очень дружила с этим кругом, в том числе с Роальдом Мандельштамом, и он ей много чего дарил. Было известно, что у нее многое хранится, но она никому ничего не показывала. И вдруг в какой-то момент Вадим, ее сын, сказал, что он готов показать. Она не возражала. Я поехал к ним в Купчино и увидел много рукописей стихов и много рисунков, о существовании которых я не подозревал, да и никто не подозревал. Говорят, что есть еще письма – что было бы самым ценным, но письма пока не нашлись.
Работа Роальда Мандельштама «Дом-утюг» на Фонтанке– Как вы оцениваете рисунки Роальда Мандельштама – как находку, как феномен, как часть петербургской культуры?
Это лермонтовский тип рисунков
– Рисунки поэта – это особый жанр, оценивать их нужно по особой шкале: мы не можем вывесить рядом рисунки Пушкина и рисунки Брюллова, это разные вещи, хотя они создавались одновременно. И вот, когда готовилась выставка, была идея соединить эти работы с работами Траугота, но мы решили, что не стоит. Рисунки поэта – это очень интересный и важный жанр, но эти рисунки, в отличие от рисунков Пушкина, не иллюстрируют поэтические произведения, а дополняют их. Выражают ту сторону, которая не до конца выражена в стихах, то есть это скорее лермонтовский тип рисунков. В основном это городские пейзажи, точнее, пейзажи Коломны 50-х годов. Он же не мог на костылях уходить далеко от дома. Все эти работы можно довольно четко определить топографически. Хорошо, что теперь у нас есть сканы этих работ, и они будут использоваться в разговоре о нем, в исследованиях. Надеюсь, что они войдут в оборот, но проблема в том, что о Роальде Мандельштаме очень мало пишется – его знают и любят, но исследований о нем очень мало. Он как был подпольным, так и остался, но, в принципе, он и сам отчасти этого добивался. Люба Гуревич права, у него не было литературной среды, в отличие от ленинградских поэтов 60-х годов или от тех же лианозовцев, и, соответственно, не было и литературной славы. Есть и другие объяснения – фанаты считают, что это слишком прекрасно и высоко, чтобы налагать на это оковы разума и анализировать. Есть люди, которые, наоборот, считают, что у Роальда Мандельштама слабые стихи, такая романтика, которая просто недотягивает. Даже на обложке книги, изданной издательством Ивана Лимбаха, есть высказывание Виктора Кривулина, он пишет, что при первом знакомстве эти стихи показались ему чем-то архаичным, а потом – чем-то невероятным, но в целом его оценка прохладная: для своего времени ничего, а для вечности – сомнительно. А еще Александр Траугот рассказывал, как он с Роальдом Мандельштамом в больнице в 1958 году читал первый сборник Британишского «Поиски», и они хохотали до упаду над всем, и в частности над строчками «Я познавал июльский зной // насквозь просоленной спиной». Им это казалось верхом безвкусицы, в то время как Бродского именно этот первый сборник Британишского подтолкнул к писанию стихов. В этом принципиальном расхождении что-то есть, хотя эта мысль мной еще недодумана. Для меня Роальд Мандельштам – некий уникум вроде Булата Окуджавы, он для меня предтеча 60-х годов, который интереснее, чем сами 60-е годы, так бывает. Предшественники символизма, такие как Добролюбов или Случевский, для меня интереснее, чем Брюсов и Бальмонт. С Роальдом Мандельштамом – такая же история.
– А почему для выставки выбрали именно этот магазин – «Союз печатников»?
– Это замечательный магазин, в нем живет кошка, это место не претендует на чудовищный интеллектуализм, в отличие от «Порядка слов», на элитарность, он скромный, и этим чрезвычайно мне импонирует. Там же еще и концертный зал, и место для выставок, то есть это небольшой культурный центр. Интересно, что когда-то на этой же улице Союза Печатников был очень известный книжный магазин, там работала знаменитая в писательских кругах Людмила Леонидовна Левина, поэты приносили ей свои стихи, в том числе и Роальд Мандельштам.
Марина Красноперова, хозяйка магазина «Союз печатников»Хозяйка магазина «Союз печатников» Марина Красноперова, кажется, до сих пор не привыкла к Коломне, где нашел приют ее магазин.
В Коломне не отменялся Советский Союз, здесь все закостенело
– Вообще-то я хозяйка магазина «Свои книги» на Васильевском острове, но около года назад, как раз перед пандемией, мы открыли второй магазин на улице Союза Печатников, 17, это было совершенно спонтанное решение: я случайно оказалась в Коломне, мне показалось – такая красота – надо здесь! Но на деле все оказалось немножко не так, как я ожидала. Иногда кажется, что в этом месте не отменялся Советский Союз, здесь все как бы закостенело, и жители встретили нас достаточно агрессивно, к нашему удивлению. На нашем месте был продуктовый магазин с алкоголем. Нам казалось: что может быть лучше книжного магазина, но многие люди настроены недоброжелательно. Кому-то не хватает именно алкоголя, но многие всерьез меня спрашивали: а как мы сюда въехали – по распоряжению исполкома? И почему тут книги, а не что-то другое? Одна женщина постоянно пишет на нас заявления в полицию, однажды просила убрать с витрины бесовщину в святые дни – а там у нас стоял детский бестиарий. В общем, Коломна – это очень специфическое место. Но есть и настоящие коломнофилы, они тоже к нам приходят.
– Здесь же у вас не только книги?
– Этот магазин открывался в партнерстве с музыкантами, здесь помещение с концертным залом и выставочным пространством, выставки современных художников у нас проходят каждый месяц. Мы дружим с Борисом Рогинским, и я ему стала жаловаться, что у нас отменилась очередная выставка, и он предложил нам выставить работы Роальда Мандельштама. Читатели Роальда Мандельштама для магазина «Свои книги» – это целевая аудитория, мы много лет ждали второго издания, и вот оно вышло. Мы были очень рады предложению Бориса Рогинского, благо, что он взял на себя переговоры с владельцем рисунков. Правда, коллекция довольно большая, около 150 работ, жаль, что Борису удалось достать нам только 30 – но тут уж возникли сложности со стороны владельца. Эта выставка – дань поэту, и мы очень рады, что ее удалось устроить у нас. К тому же рисунки ведь тоже посвящены Коломне, гений места тоже сыграл свою роль. Мне кажется, что поэзия Роальда Мандельштама в полной мере присутствует в его рисунках. Выставка продлится до 18 февраля.
Работа Роальда МандельштамаГлавный «митек» Дмитрий Шагин с большим энтузиазмом относится к живописным работам и рисункам Роальда Мандельштама. Собственно, именно с Шагина и началось открытие этих рисунков. Он считает, что на самом деле их никто не скрывал.
– Я давно дружу с Вадимом Кружновым, он интересный человек, и охотник, и пчеловод, и, насколько я знаю, занимается столярным делом. Папка с рисунками находилась в архиве его матери. Недавно он стал разбирать этот архив, нашел эту папку и сразу же позвонил мне. Я приехал к нему в Гатчину и увидел эти рисунки и акварели – их гораздо больше, чем на выставке. До этого я видел только акварель с красным трамваем – у Рихарда Васми. Арефьев же был другом моего отца. Художники Арефьевского круга называли себя «Нищенствующими художниками» или «Непродающимися художниками», и Роальд Мандельштам по праву входит в этот круг – у него прекрасные, очень выразительные работы. Мы обязательно тоже устроим у себя в арт-центре его выставку, может, даже в следующем месяце, и я надеюсь, что работ на ней будет гораздо больше.
библейских стихов о розыгрыше — 75 отрывков
75 стихов о розыгрыше из 23 книгИ он поставил своих верблюдов на колени вне города у колодца с водой во время вечера, [даже] в то время, когда женщины выходят черпать [воду].
Вот, я стою [здесь] у источника воды; и дочери жителей города вышли черпать воды:
И, напоив его, сказала: я буду черпать [воды] и для верблюдов твоих, доколе они не напьются.
И она поспешила, и вылила кувшин свой в корыто, и побежала опять к колодцу черпать [воды], и набрала для всех верблюдов его.
Вот, я стою у источника воды; и будет, когда дева выйдет черпать [воды], и я скажу ей: дай мне напиться немного воды из кувшина твоего;
И она сказала мне: и ты выпей, и я буду черпать для верблюдов твоих; [да будет] та женщина, которую Господь назначил сыну господина моего.
И сказал он: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, [есть] земля святая.
И созвал Моисей всех старейшин Израилевых и сказал им: выведите и возьмите себе агнца по семействам вашим и заколите пасху.
Враг сказал: погонюсь, настигну, разделю добычу; моя похоть будет удовлетворена ими; Я обнажу свой меч, моя рука уничтожит их.
И рассею вас между народами, и обнажу за вами меч, и будет земля ваша опустошена, и города ваши опустошены.
И рукоять входила вслед за лезвием; и жир сомкнулся на лезвии, так что он не мог вытащить кинжал из живота; и грязь вышла.
И послала она, и позвала Варака, сына Авиноама, из Кедеснафтали, и сказала ему: не повелел ли Господь Бог Израилев, [говоря]: пойди и направься к горе Фавор, и возьми с собою десять тысяч человек из народа Израиля. сыновья Неффалима и сыновья Завулона?
И привлечу к тебе к реке Кишон Сисара, военачальника армии Иавина, с колесницами его и множеством его; и предам его в руки твои.
Тогда он поспешно подозвал юношу, оруженосца своего, и сказал ему: обнажи меч твой и убей меня, чтобы люди не говорили обо мне: женщина убила его. И его молодой человек проткнул его, и он умер.
И сказал он слуге своему: пойдем, подойдем к одному из этих мест, чтобы переночевать на ночь в Гиве или в Раме.
И сказали сыновья Вениамина: они поражены перед нами, как прежде. Но сыны Израилевы сказали: побежим, выведем их из города на дороги.
[И] поднимаясь на гору в город, они нашли девушек, выходящих черпать воды, и сказали им: здесь ли провидец?
И сказал Саул: пойдем ночью за Филистимлянами и будем грабить их до рассвета, и не оставим из них никого. Они сказали: делай, что тебе нравится. Тогда священник сказал: давайте приблизимся сюда к Богу.
И сказал Саул: подойдите сюда, весь вождь народа, и узнайте, и посмотрите, в чем был этот грех сегодня.
Тогда сказал Саул оруженосцу своему: обнажай меч твой и проткни меня им; чтобы эти необрезанные не пришли, не проткнули меня и не оскорбили меня. Но его оруженосец не стал; потому что он очень боялся. Поэтому Саул взял меч и упал на него.
Кроме того, если он войдет в город, то весь Израиль принесет веревки в этот город, и мы втянем его в реку, пока не найдется там ни одного камешка.
И сказал Саул оруженосцу своему: обнажи меч твой и проткни меня им; чтобы эти необрезанные не пришли и не оскорбляли меня.Но его оруженосец не стал; потому что он очень боялся. И взял Саул меч и упал на него.
Глыбы долины будут сладки для него, и каждый будет тянуть за ним, как [их] бесчисленное множество перед ним.
Вот, он пьет реку, [и] не торопится: он надеется, что сможет втянуть Иордан в уста свои.
Можешь вытащить левиафана крюком? или язык его с веревкой, [которую] Ты спустил?
Не увлекайте меня с нечестивыми и делающими беззаконие, которые говорят мир ближним своим, но зло в сердцах их.
Вынь и копье и останови [путь] преследующим меня; скажи душе моей: я спасение твое.
Приблизьтесь к душе моей, [и] искупите ее: избавьте меня от врагов моих.
Но [это] хорошо мне приближаться к Богу: я уповал на Господа Бога, чтобы возвещать все дела твои.
На веки ли Ты рассердишься на нас? Ты навлечешь гнев свой на все роды?
Их душа ненавидит всякую пищу; и они приближаются к вратам смерти.
Приближаются следующие за злом: они далеки от закона Твоего.
Совет в сердце человека [подобен] глубокой воде; но человек разумный вытащит это.
Вспомни Творца твоего в дни юности твоей, пока не наступят дни злые и не приближаются годы, когда ты скажешь: «Мне не нравятся они»;
Нарисуй меня, мы побежим за тобою: царь ввел меня в свои покои; мы будем радоваться и радоваться о тебе, мы будем помнить любовь твою больше вина: праведные любят тебя.
Горе тем, которые натягивают беззаконие узами тщеславия и грешат, как верёвкой телеги:
Они говорят: пусть он ускорится [и] ускорит работу свою, чтобы мы могли [это] увидеть; и пусть совет Святого Израилева приблизился и пришел, чтобы мы познали [его]!
За то с радостью вы будете черпать воду из колодцев спасения.
Посему Господь сказал: потому что этот народ приближается [ко Мне] устами своими и устами своими чтит Меня, но отдалило сердце свое от Меня, и их страх передо Мною научен заповедью человеческим.
Соберитесь и идите; сближайтесь, [спасшиеся] от народов: они не знают, что ставят дрова у истукана своего и молятся богу, [который] не может спасти.
Но приблизьтесь сюда, сыны чародейки, потомство прелюбодея и блудницы.
Против кого вы играете? против кого вы расширяете уста и высовываете язык? [вы] не дети беззакония, семя лжи,
И [если] вознесешь душу твою к голодным и насытишь душу страждущую; тогда восстанет свет твой во тьме, и тьма твоя [будет], как полдень:
И поставлю между ними знамение, и пошлю спасшихся от них к народам в Фарсис, Пул, и Луд, натянувший лук, [Фувалу] и Иавану, [островам вдали], которые не слышали моей славы и не видели моей славы; и возвестят славу мою среди язычников.
И их вельможи будут сами по себе, и их правитель будет происходить из среды их; и я заставлю его приблизиться, и он подойдет ко мне: ибо кто [это], что заставил свое сердце приблизиться ко мне? говорит Господь.
Закажите щит и щит и приступайте к битве.
Посему выслушайте совет Господа, который Он дал против Едома; и свои замыслы, которые он наметил против жителей Фемана: истинно малейший из стада выведет их; несомненно, он опустошит жилища их с ними.
Посему слушайте совет Господа, который Он дал против Вавилона; и свои замыслы, которые он наметил против земли Халдейской: истинно малейший из стада выведет их; несомненно, он опустошит жилище [их] с ними.
Даже морские чудовища вынимают грудь, кормят своих птенцов: дочь моего народа [стала] жестокой, как страусы в пустыне.
Третью часть сожги посреди города, когда окончатся дни осады, и третью часть возьми, [и] порази его ножом, а третью часть побей разлететься по ветру; и обнажу за ними меч.
Третья часть у тебя умрет от язвы, и погибнет от голода среди тебя; а третья часть падет от меча вокруг тебя; а третью часть развею по всем ветрам, и обнажу за ними меч.
Он также закричал в уши мои громким голосом, говоря: Пусть приблизятся держащие город, каждый [с оружием разрушения] в руке.
И развею по всякому ветру всех, кто [окружают] его, чтобы помочь ему, и все его отряды; и обнажу за ними меч.
и скажи земле Израилевой: так говорит Господь; Вот, Я против тебя, и вытащу мой меч из ножен его, и истреблю от тебя праведного и нечестивого.
Ты виновен в крови твоей, которую ты пролил; и осквернил себя идолами, которых ты создал; и ты приближал дни твои, и пришли годы твои; за то Я сделал тебя поруганием для язычников и посмешищем для всех стран.
Вот, Я приведу на тебя чужеземцев, грозных из народов, и обнажат мечи свои против красоты мудрости твоей, и осквернят сияние твою.
Он и его народ с ним, грозный из народов, будут приведены, чтобы истребить землю; и обнажат мечи свои против Египта и наполнят землю убитыми.
Они падут среди пораженных мечом; она предана мечу; влеките ее и все множество ее.
Провозгласите это среди язычников; Готовь войну, разбуди сильных, позволь всем воинам приблизиться; пусть поднимутся:
Нарисуй себе воды для осады, укрепи твердыни твои: иди в глину, и топи раствор, укрепи обжиговую печь.
Поскольку те [дни] были, когда [один] дошел до груды двадцати [мер], их было [всего] десять: когда [один] пришел к прессу, жир для вытаскивания пятидесяти [сосудов] из пресса , их было [но] двадцать.
И сказал им: вытягивайте и несите к распорядителю праздника. И они обнажили [это].
Идет женщина из Самарии черпать воды. Иисус говорит ей: дай Мне напиться.
Женщина говорит Ему: господин! Тебе нечем почерпнуть, а колодезь глубок; откуда же у тебя вода живая?
Женщина говорит ему: господин! Дай мне этой воды, чтобы я не жаждал и не приходил сюда черпать.
Никто не может прийти ко мне, кроме как Отец, пославший меня, привлечет его: и Я воскресну его в последний день.
И я, если поднимусь с земли, привлечу к себе всех [людей].
И сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и найдете. Поэтому они закинули и теперь не могли вытащить его из-за множества рыб.
И от вас самих восстанут люди, говорящие порочные, чтобы увлечь за собой учеников.
Ибо закон ничего не сделал совершенным, но принесение лучшей надежды [сделало]; которым мы приближаемся к Богу.
Давайте приближаться с истинным сердцем, в полной уверенности в вере, кропив наши сердца от порочной совести и омывая наши тела чистой водой.
Теперь праведный верою жив будет; но если [кто] отступит, душа моя не будет в нем удовольствия.
Но мы не из тех, кто отступает к погибели; но из тех, которые верят в спасение души.
Но вы презираете бедных. Разве богатые люди не притесняют вас и не привлекают к суду?
Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам.Очистите руки [ваши], грешники; и очистите [ваши] сердца, [вы] двоедушные.
35 стихов из Библии о приближении к Богу
Иакова 4: 8Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам. Очистите руки, грешники; и очисти свои сердца, двоедушные.
Исход 24: 1-2Тогда Он сказал Моисею: «Подойди к Господу, ты и Аарон, Надав и Авиуд и семьдесят из старейшин Израилевых, и поклоняйся на расстоянии.Но только Моисей приблизится к Господу, но они не приблизятся, и народ не пойдет с ним ».
Исход 19: 20-24 Господь сошел на гору Синай, на вершину горы; и Господь призвал Моисея на вершину горы, и Моисей взошел.Тогда Господь сказал Моисею: «Сойди, предупреди народ, чтобы они не прорвались к Господу и не взирали, и многие из них не погибнут. Также позволь священникам, приближающимся к Господу, посвятить себя, иначе Господь выступит против них ». Подробнее.
Моисей сказал Господу: «Народ не может взойти на гору Синай, потому что Ты предупредил нас, сказав:« Поставь границы вокруг горы и освяти ее »». Тогда Господь сказал ему: «Сойди и взойди». снова вы и Аарон с вами; но не позволяйте священникам и народу прорваться, чтобы подойти к Господу, иначе Он нападет на них.”
Все люди слышали гром, вспышки молний, звук трубы и дымящуюся гору; и когда люди увидели это, они задрожали и стали вдали.Тогда они сказали Моисею: «Говори с нами сам, и мы будем слушать; но пусть Бог не говорит с нами, иначе мы умрем ».
Исайя 55: 1-3 «Хо! Каждый жаждущий идите к водам;
А вы, у кого нет денег, идите, купите и ешьте.
Приходите, купите вино и молоко
Без денег и бесплатно.
«Почему вы тратите деньги на то, что не является хлебом,
А ваша зарплата на то, что не удовлетворяет?
Слушайте меня внимательно и ешьте хорошее,
И радуйтесь в изобилии.
«Наклоните ухо и приди ко Мне.
Слушайте, да будет вы живы;
И заключу с вами завет вечный,
По милости верной, проявленной к Давиду.
Ни один человек из потомков священника Аарона с дефектом не должен приближаться, чтобы приносить жертвы Господу на огне; поскольку у него есть недостаток, он не должен приближаться, чтобы предложить пищу своего Бога.
Исайя 55: 6-7 Ищите Господа, пока Он может быть найден;
Призовите Его, пока Он рядом.
Да оставит нечестивый путь свой
И человек неправедный свои мысли;
И да возвратится к Господу,
И Он помилует его,
И Богу нашему,
Ибо Он обильно простит.
«Эти слова Господь сказал всему вашему собранию на горе из среды огня, облака и мрака громким голосом, и больше не прибавил.Он написал их на двух каменных скрижалях и дал мне. И когда вы услышали голос из среды тьмы, когда гора горела огнем, вы подошли ко мне, все главы ваших колен и ваши старейшины. Вы сказали: «Вот, Господь, Бог наш, явил нам Свою славу и Свое величие, и мы слышали Его голос из среды огня; мы видели сегодня, что Бог говорит с человеком, но он жив. Подробнее.
Тогда почему мы должны умереть? Ибо этот великий огонь поглотит нас; если мы и дальше слышим голос Господа Бога нашего, то умрем.Ибо кто из всякой плоти слышал голос Бога живого, говорящего из среды огня, как мы, и жил? Подойдите и слушайте все, что говорит Господь Бог наш; тогда говори с нами все, что Господь Бог наш говорит тебе, и мы услышим и сделаем это ».
Как благословен тот, кого Ты избрал и приблизил к Тебе
Чтобы обитать в Твоих дворах.
Мы будем довольны добротой Твоего дома,
Твоего святого храма.
Она не прислушалась к голосу,
Она не приняла никаких указаний.
Она не уповала на Господа,
Она не приближалась к своему Богу.
«Но священники-левиты, сыновья Садока, которые охраняли Мое святилище, когда сыны Израилевы отступили от Меня, подойдут ко Мне, чтобы служить Мне; и они предстанут передо Мною, чтобы принести Мне тук и кровь », — провозглашает Господь Бог.
Иеремия 2: 30-31 «Напрасно я бил ваших сыновей;
Они не приняли наказания.
Ваш меч пожрал ваших пророков
Как лев-истребитель.
«О род, внимайте слову Господа.
Был ли я пустыней для Израиля,
Или землей густой тьмы?
Почему Мой народ говорит: «Мы свободны бродить;
Мы больше не будем приходить к Вам »?
Тогда Надав и Авиу, сыновья Аарона, взяли свои горшки для огня и, положив в них огонь, возложили на них ладан и принесли чуждый огонь пред Господом, чего Он не повелел им.И вышел огонь от лица Господа и пожрал их, и они умерли пред Господом. Тогда Моисей сказал Аарону: «Это то, что сказал Господь, говоря:
‘Подходящими ко Мне стану святым,
И перед всем народом буду прославлен’».
Итак, Аарон, молчал.
«Ибо будет день, когда сторожи
На холмах Ефремовых воззовут,
:« Встань, пойдем на Сион,
К Господу Богу нашему.’»
а комната, обращенная к северу, предназначена для священников, охраняющих жертвенник. Это сыновья Садока, которые из сыновей Левия подошли к Господу для служения Ему.”
Иеремия 30: 21-22 «Их вождь будет одним из них,
И правитель их выйдет из среды их;
И Я подведу его, и он подойдет ко Мне;
Ибо кто осмелится рискнуть своей жизнью, чтобы приблизиться ко Мне? — провозглашает Господь.
«Вы будете Моим народом,
И буду вашим Богом».
Тогда он сказал мне: «Северные комнаты и южные комнаты, которые находятся напротив отдельной области, это святые комнаты, где священники, которые находятся рядом с Господом, будут есть величайшую святыню.Там они положат величайшие святыни: хлебное приношение, жертву за грех и жертву повинности; ибо место свято.
Осия 3: 4-5Ибо сыны Израиля останутся на многие дни без царя или князя, без жертвы или священного столпа, без ефода или домашних идолов.После этого сыновья Израиля возвратятся и будут искать Господа своего Бога и Давида, своего царя; и они придут в трепете к Господу и Его благости в последние дни.
Иезекииль 43:19Вы должны дать левитским священникам из потомков Садока, которые подходят ко Мне, чтобы служить Мне, — провозглашает Господь Бог, — молодого быка в жертву за грех.
Исайя 66: 22-23 «Как новое небо и новая земля,
, которую Я сотворим, претерпят пред Мною, — провозглашает Господь,
— так и потомство твое и имя твое пребудут.
«И это будет от новолуния до новолуния
И от субботы до субботы
Все человечество придет поклониться Мне», — говорит Господь.
Это будет святая часть земли; это будет для священников, служителей святилища, которые подходят для служения Господу, и это будет место для их домов и святое место для святилища.
Левит 15: 13-15«Теперь, когда человек с выделениями очистится от выделений, тогда он должен отсчитать для себя семь дней для своего очищения; Затем он должен выстирать свою одежду и вымыть свое тело в проточной воде, и он станет чистым.Затем на восьмой день он возьмет себе двух горлиц или двух молодых голубей, и подойдет пред Господом к дверям шатра собрания, и отдаст их священнику; и священник принесет их одного в жертву за грех, а другого во всесожжение. Священник должен очистить от своего имени перед Господом за его освобождение.
Псалом 145: 18 Господь близок ко всем, кто взывает к Нему,
Ко всем, кто в истине взывает к Нему.
В восьмой день Моисей призвал Аарона и его сыновей и старейшин Израилевых; И он сказал Аарону: «Возьми себе тельца и тельца в жертву за грех и барана во всесожжение, оба без изъяна, и принеси их пред Господом.Затем скажи сынам Израилевым: «Возьмите козла в жертву за грех и теленка и ягненка, без порока, во всесожжение, прочитайте больше.
и вола и барана в мирные жертвы, в жертву пред Господом, и хлебное приношение, смешанное с маслом; ибо сегодня Господь явится вам ». И они вынесли то, что Моисей повелел, перед шатром собрания, и все общество подошло и встало перед Господом.
«Вернитесь, о неверные сыновья,
Я исцелю вашу неверность.
«Вот, мы приходим к Тебе;
Ибо Ты Господь Бог наш.
Воздайте Господу славу имени Его;
Принесите жертву и войдите в Его суды.
Поэтому скажите им: «Так говорит Господь Саваоф:« Возвратитесь ко Мне », — провозглашает Господь Саваоф, -« Я могу возвратиться к вам », — говорит Господь Саваоф.
Псалом 100: 2-4 Служите Господу с радостью;
Приходите к Нему с радостным пением.
Знайте, что Сам Господь есть Бог;
Это Он создал нас, а не мы сами;
Мы Его народ и овцы Его пастбища.
Войди в ворота Его с благодарением
И во дворцы Его с хвалой.
Слава Ему, благослови имя Его.
«Со времен отцов ваших вы отступили от Моих уставов и не соблюдаете их.Вернись ко Мне, и Я вернусь к тебе », — говорит Господь Саваоф. «Но вы говорите:« Как нам вернуться? »
Михея 6: 6-8 С чем мне приду к Господу
И преклониться пред Богом небесным?
Должен ли я прийти к Нему со всесожжением,
С однолетними тельцами?
Удовлетворяется ли Господь тысячами баранов,
десятью тысячами рек с маслом?
Должен ли я представить моего первенца за мои мятежные действия,
Плод моего тела за грех моей души?
Он сказал тебе, о человек, что хорошо;
И чего требует от вас Господь,
Но поступать справедливо, любить добро,
И смиренно ходить пред Богом вашим?
Итак, братья, поскольку у нас есть уверенность войти в святое место кровью Иисуса, новым и живым путем, который Он открыл для нас через завесу, то есть Его плоть, и поскольку у нас есть великий священник над домом Бога, читать дальше.
давайте приближаться с искренним сердцем, с полной уверенностью в вере, очищая наши сердца от нечистой совести и омывая наши тела чистой водой.
(ибо Закон ничего не сделал совершенным), а с другой стороны, есть лучшая надежда, через которую мы приближаемся к Богу.
1 Коринфянам 8: 8Но еда не восхваляет нас Богу; нам не хуже, если мы не едим, и не лучше, если мы едим.
Евреям 7: 11-19 Итак, если совершенство произошло через левитское священство (ибо на основании этого люди получили Закон), какая еще была необходимость, чтобы другой священник возник по чину Мелхиседека, а не был назначен по чину Аарона? Ибо, когда меняется священство, неизбежно меняется и закон.Ибо тот, о ком говорится об этом, принадлежит к другому колену, из которого никто не служил у жертвенника. Подробнее.
Ибо очевидно, что Господь наш был потомком Иуды, колена, о котором Моисей ничего не говорил о священниках. И это еще яснее, если другой священник появится по подобию Мелхиседека, который стал таковым не на основании закона физических требований, но согласно силе нерушимой жизни.Ибо это засвидетельствовано о Нем,
«Ты священник вовек.
По чину Мелхиседека».
Ибо, с одной стороны, происходит отмена прежней заповеди из-за ее слабости и бесполезности (поскольку Закон ничего не сделал совершенным), а с другой стороны, появляется лучшая надежда, через которую мы приблизиться к Богу.
Ибо Закон, поскольку в нем есть лишь тень грядущих благ, а не сама форма вещей, никогда не сможет совершить тех, кто приближается, теми же жертвами, которые они приносят постоянно из года в год.Иначе не перестали бы они приноситься, потому что молящиеся, однажды очистившись, больше не осознавали бы свои грехи? Но эти жертвы год за годом напоминают о грехах. Подробнее.
Ибо кровь тельцов и козлов не может удалить грехи. Поэтому, когда Он приходит в мир, Он говорит:
«Жертвы и приношения Ты не желал,
Но тело Ты приготовил Мне;
Целыми всесожжениями и жертвами за грех Ты не наслаждался.
«Тогда Я сказал: ‘Вот, Я пришел
(В свитке книги написано обо Мне)
Чтобы исполнить волю Твою, Боже» ».
После сказанного выше:« Жертвы, приношения и всесожжения. и жертв за грех Ты не желал и не наслаждался ими »(которые приносятся согласно Закону), затем Он сказал:« Вот, Я пришел исполнить Твою волю ». Он убирает первое, чтобы установить второе. Этой волей мы освящены единократным принесением тела Иисуса Христа.
один рисунок для каждой книги Библии
Этот пост включает по одному отрывку библейских стихов для каждой из 66 книг Библии. Джеффри выделил стих, задающий тон всей книге. Я взялся за проект по написанию и иллюстрации каждого из этих тематических стихов.
Вы можете увидеть все библейские стихи, созданные мной для серии ниже, в порядке книг в протестантской Библии.
Первый рисунок в серии начинается с концепции завета — повторяющейся и объединяющей темы в Священных Писаниях. Изображение на рисунке отсылает к Божьему обещанию Аврааму иметь потомков, число которых подобно звездам на небе.
Бытие 17: 7
Я заключу Мой завет между Мною и вами и вашими потомками после вас на протяжении их поколений для вечного завета, чтобы быть Богом для вас и для ваших потомков после вас.
Для создания этого рисунка я использовал акварель, перо для иллюстраций и краску гуаш.
Исход 20: 2
Я Господь, Бог твой, вывел тебя из земли Египетской, из земли рабства.
Я впервые использовал кисть на водной основе на этом рисунке для линий и надписей.
Левит 20:26
Так ты должен быть святым для Меня, ибо Я, Господь, свят; и Я отделил вас от народов, чтобы они были Моими.
Второзаконие 30: 19–20
Я призываю небеса и землю свидетельствовать против вас сегодня, что Я поставил перед вами жизнь и смерть, благословение и проклятие. Итак, выберите жизнь, чтобы вы и ваши потомки могли жить, любя Господа, Бога вашего, повинуясь Его голосу и твердо держась за Него; ибо это ваша жизнь и продолжительность ваших дней, чтобы вы могли жить в земле, которую Господь клялся отцам вашим Аврааму, Исааку и Иакову дать им.
Эта пара стихов была очень концептуально насыщенной. Я поместил имена Авраама, Исаака и Иакова среди корней, чтобы воспроизвести концепцию генеалогического древа, и сосредоточился на относительно простой символике, параллельной жизни + благословению со смертью + проклятием.
Иисус Навин 1: 6
Будь сильным и мужественным, ибо ты отдашь этому народу землю, которую Я клялся отцам их дать им .
Судей 2: 14–16
Гнев Господа разгорелся на Израиля, и Он отдал их в руки грабителям, грабившим их; и Он продал их в руки окружающим их врагам, чтобы они больше не могли стоять перед своими врагами.Куда бы они ни пошли, рука Господа была против них за зло, как говорил Господь и как клялся им Господь, так что они сильно страдали. И воздвиг Господь судей, которые избавили их от рук грабителей.
Я выбрал очень хаотичный стиль из-за суматохи, описанной в Книге Судей. Черно-белый рисунок также представляет суровые и мрачные ситуации того времени. Я использовала перо для иллюстраций и тушь суми на акварельной бумаге.
Тема 1 Царств резюмируется в двух стихах (1 Царств 12: 24–25). Я использовал комбинацию перо для иллюстраций, акварели, акриловых чернил, чернил на основе красителя и чернил суми для этого произведения искусства.
1-я Царств 12: 24–25
Бойтесь только Господа и служите Ему в истине всем своим сердцем; ибо подумайте, какие великие дела Он сделал для вас. Но если вы по-прежнему будете поступать нечестиво, и вы, и ваш король будете сметены.
Разнообразие различных типов чернил позволило создать более широкий диапазон текстур в финальной части, чем я мог бы получить при использовании одной только акварели.
2-я Царств 7: 8
Итак, Господи Боже, Ты — Бог, и слова Твои истинны, и Ты обещал это доброе дело своему слуге.
Тематические стихи 1 и 2 Царств объединены по двум причинам: во-первых, эти два документа изначально были написаны как одна книга, но были просто разделены из-за длины свитка. Это верно также для 1 и 2 Паралипоменон, а также 1 и 2 Царств, но в этом случае темы 1 и 2 Царств лучше всего суммировать вместе (в других парах книг каждая книга имела более отличительную тему).
3 Царств 9: 4–7
Что касается вас, если вы пойдете предо Мною, как ваш отец Давид ходил, в чистоте сердца и праведности, делая все, что Я повелел вам, и буду хранить Мои уставы и Мои постановления, то Я утвержу престол царства твоего над Израилем навеки, как Я обещал твоему отцу Давиду, говоря: «Ты не будешь нуждаться в человеке на престоле Израиля». отвернись от следования за Мною и не соблюдай заповедей Моих и постановлений Моих, которые Я поставил перед тобой, и иди, служи другим богам и поклоняйся им, тогда Я истреблю Израиль с земли, которую Я дал им, и дома которые Я освятил во имя Мое, изгоню из поля зрения Моего.
В произведении искусства 1 Паралипоменон Бог говорит о Соломоне:
1 Паралипоменон 17:12
Он построит Мне дом, и Я утвержу престол его на веки.
Я сделал несколько намеков на то, что в народе называется «храмом Соломона» на этом рисунке (хотя есть столько же оснований называть его храмом Давида). Я попробовал другую технику с акварелью, поэкспериментировал с 3D-надписью.
Особенно учитывая, насколько обнадеживающими были вещи в 1 Паралипоменон, этот тематический стих довольно удручает. Для Исреала все в значительной степени рассыпалось:
2 Паралипоменон 34: 24–25
Так говорит Господь: «Вот, Я несу зло на это место и на его жителей, даже на все проклятия, написанные в книге. которую они прочитали в присутствии царя Иудейского. За то, что они оставили Меня и сожгли курение другим богам, чтобы рассердить Меня всеми делами рук своих; а потому гнев Мой изольется на это место, и не угаснет.’
Я использовал чернила на основе красителя и суми для раскрашивания этого отрывка из библейских стихов.
Ездра 9: 9
Ибо мы рабы; тем не менее, в нашем рабстве Бог наш не оставил нас, но проявил к нам милосердие в глазах царей Персидских, чтобы дать нам оживление, чтобы поднять дом нашего Бога, восстановить его руины и дать нам стену в Иуда и Иерусалим.
Неемия 5:19
Помни для моего блага, о мой Бог, все, что я сделал для этого народа.
Тематический стих Эсфирь взят из разговора между Эстер и Мардохеем.
Есфирь 4:14
Ибо, если вы будете молчать в это время, придет облегчение и избавление для евреев из другого места, и вы и дом вашего отца погибнете. И кто знает, не добились ли вы за такое время королевской власти?
Иов 1: 21–22
[Иов] сказал: «Нагый я вышел из чрева матери моей,
и нагим вернусь туда.
Господь дал, и Господь взял.
Да будет благословенно имя Господа.Во всем этом Иов не грешил и не обвинял Бога.
Тематический стих Псалмов на самом деле состоит из нескольких разных стихов. Это происходит из самого первого раздела всей книги.
Псалом 1: 1–2
Как блажен человек, который не ходит в совете нечестивых,
Не стойте на пути грешников,
Не сидите на месте насмешников!
Но его радость в законе Господа,
И в Его законе он размышляет день и ночь.
Я использовал несколько рамок на рисунке, чтобы передать разнообразие ситуаций, и изобразил злодеев с пустыми головами.
Притчи 1: 7
Страх Господень — начало познания;
Глупцы презирают мудрость и наставления.
Я перенес мотив пустой головы из моего рисунка Псалмов, чтобы проиллюстрировать отсутствие мудрости и знаний.
Песнь Соломона 7:10
Я возлюбленный моего, и его желание для меня.
Я сделал дополнительное произведение искусства на основе Песни Песней, где я визуально представляю большинство дурацких метафор, используемых для описания невесты.
Исаия, первый из главных пророков, много говорит о пришествии Христа.
Исайя 1:27
Сион будет искуплен справедливостью
И его раскаивающиеся — праведностью.
Зная о кровопролитии, которое должно было произойти для искупления, я добавил кровавые образы. Я экспериментировал с более минималистичной цветовой схемой в этой иллюстрации к стихам, которая, на мой взгляд, получилась неплохой.
Иеремия 1:10
Смотрите, Я поставил вас в этот день над народами и над царствами,
Срывать и разрушать,
Разрушать и ниспровергать,
Строить и насаждать.
Я создал три горизонтальных слоя на чертеже для трех блоков текста.
Плач 1:18
Праведен Господь;
«Ибо я восстал против Его повеления;
Слушайте теперь все народы,
И узрите мою боль;
Девы мои и юноши мои
Ушли в плен ».
В рисунке Lamentations я использовал акриловые чернила (синие), чернила на основе красителя (красные), чернила суми (черные), акварель (телесные тона) и перо для иллюстраций (надписи). и линейная работа).
Иезекииль 33:11
Скажи им: «Как я живу!» — провозглашает Господь БОГ: «Мне нравится не смерть нечестивых, а то, что нечестивые отворачиваются от своего пути и остаются в живых. Вернись, отвернись от своих злых путей! Почему же тогда ты умрешь, дом Израилев? »
Даниил 2:21
Именно Он меняет времена и эпохи;
Он удаляет царей и устанавливает царей;
Он дает мудрость мудрым
И знание людям разумным.
Осия — один из самых интересных малых пророков; тот, у которого есть интересная подоплека. Бог повелевает Осии жениться на неверной женщине как метафора взаимоотношений Бога с народом Израиль.
Осия 3: 1
И сказал мне Господь: пойди, люби женщину, которую любит муж, но прелюбодейку, как Господь любит сынов Израилевых, хотя они и обращаются к другие боги и любят пирожные с изюмом. »
Я до сих пор не понимаю, почему лепешки с изюмом были такой большой проблемой.
На этой иллюстрации пером и акварелью изображен Авдия 21:
Авдия 21
Спасители взойдут на гору Сион
Чтобы судить гору Исав,
И Царство будет ГОСПОДОМ.
Я использовал чернила на основе красителя, чернила суми и акварель, чтобы создать иллюстрацию стихов на тему Авдия.
Я использовал комбинацию чернил и акварели в искусстве стихов из Библии Ионы, чтобы поэкспериментировать с другой текстурой.4: 2
Я оставил рыбу довольно расплывчатой и напоминающей морского монстра, но дал небольшой намек на акулу. Иногда мне кажется, что Иона проглотила гигантская акула (технически это рыба!).
Михей 9: 9
Я понесу гнев Господа
Потому что я согрешил против Него,
До тех пор, пока Он не выступит против меня и не исполнит правосудие за меня.
Он выведет меня на свет,
И я увижу Его праведность.
Наум 1: 3
Господь медлит на гнев и велик силою,
И Господь ни в коем случае не оставит виновных безнаказанными.
Софония 2: 3b
Ищите праведность, ищите смирения.
Может быть, ты скроешься
В день гнева ГОСПОДА.
Аггей 1: 7–8
Так говорит Господь Саваоф: «Смотрите на пути ваши! Поднимись в горы, принеси дрова и отстрои храм заново, чтобы Я был доволен им и прославился », — говорит Господь.
Как и в стихе на тему Эстер, я использовал несколько пузырей речи, чтобы различать произносимые слова. Рисунок представляет собой простой пейзаж: разрушенный храм у подножия горы. Я действительно искал модели, изображающие, как мог выглядеть храм Соломона, и нарисовал его версию в разобранном виде.
Захария 1: 3b
«Вернитесь ко Мне, — провозглашает Господь Саваоф, — чтобы Я мог вернуться к вам», — говорит Господь Саваоф.
Обычно, когда я размышляю над иллюстрацией к этим стихам, я придумываю несколько идей.Первый, который я придумываю, обычно немного страшнее, чем нужно. Я имел тенденцию сдерживать более темные образы, но в данном случае я просто пошел на это.
Малахия 3: 6
Ибо Я, Господь, не изменяюсь; а потому вы, сыновья Иакова, не истреблены.
Я добавил немного белого гуаша, чтобы сместить надписи с фона.
Основной стих Матфея — это стих 1:21, который читается следующим образом:
Матфея 1:21
Она родит Сына; и вы назовете Его имя Иисус, потому что Он спасет Свой народ от их грехов.
Искусство Марии и Иисуса вдохновлено знаменитой скульптурой Микеланджело «Пьета».
Тематическим стихом Марка является стих 10:45, в котором говорится:
Марка 10:45
Ибо и Сын Человеческий не пришел для того, чтобы ему служили, но чтобы служить и отдать жизнь Свою. выкуп за многих.
Иоанна 20: 30–31
Поэтому Иисус совершал в присутствии учеников и многие другие знамения, которые не описаны в этой книге; но они написаны для того, чтобы вы могли поверить, что Иисус есть Христос, Сын Божий; и что, поверив, что вы можете иметь жизнь во имя Его.
Иисус сотворил множество чудес, но больше всего мне понравился рисунок, изображающий культовую сцену, где Иисус превращает воду в вино.
Деяния 1:18
Но вы примете силу, когда Святой Дух сойдет на вас; и вы будете Моими свидетелями в Иерусалиме, во всей Иудее и Самарии, и даже в самых отдаленных уголках земли.
Тематическим стихом Послания к Римлянам является стих 1: 16-17, который читается следующим образом:
Римлянам 1: 16-17
Ибо мне не стыдно за Евангелие, потому что оно сила Божья для спасения всех верующих, в первую очередь евреев, а также греков.Ибо в нем открывается правда Божия от веры в веру; как написано: «а праведник верою жив будет».
Я попробовал другую технику работы с этим рисунком, используя каллиграфическое перо, смоченное чернилами суми, вместо моего обычного пера для иллюстраций. Процесс пошел намного быстрее, но у меня было меньше контроля над мелкими деталями. Цвет был передан в основном акварелью, но с использованием чернил на основе суми и красителей.
Я применил простой подход к короткому тематическому стиху 1 Коринфянам, который происходит из главы 10, стих 31:
1 Коринфянам 10: 1
Итак, едите ли вы или пьете, или что бы вы ни делали, все делайте во славу Бога.
Я нарисовал штриховой рисунок своим обычным пером для иллюстраций и использовал для раскрашивания комбинацию акварели и красок. Чтобы получить текстуру под мрамор, я брызнул на бумагу большим количеством воды.
2 Коринфянам 7:16
Радуюсь, потому что полностью доверяю тебе.
1 Тимофею 3:15
Но если я задержусь, я пишу, чтобы вы знали, как следует вести себя в доме Божьем, который является церковью Бога живого, столп и опора истины.
В этой иллюстрации к стиху я впервые применил кисть, используя столб, чтобы представить вселенскую Церковь.
2 Тимофею 1:13
Сохраняйте образец здравых слов, которые вы слышали от меня, в вере и любви, которые во Христе Иисусе.
Галатам 5: 1
Христос освободил нас ради свободы; поэтому стойте твердо и не подвергайтесь снова игу рабства.
Филиппийцам есть много цитируемых стихов, не последним из которых является стих, представляющий его тему:
Филиппийцам 4: 4
Всегда радуйтесь в Господе; еще раз скажу, радуйтесь!
1 Фессалоникийцам 4: 1
Наконец, братья, мы просим и увещеваем вас в Господе Иисусе, чтобы вы получили от нас наставления о том, как вам следует поступать и угождать Богу ( точно так же, как вы на самом деле ходите), вы станете еще лучше.
2 Фессалоникийцам 3: 3
Но верен Господь, и Он укрепит и защитит вас от лукавого.
Филимон 15–16
Ибо, возможно, он был на какое-то время разлучен с вами, чтобы вы вернули его навсегда, уже не как раба, а больше, чем раба, возлюбленный брат, особенно мне, но тем более тебе, как по плоти, так и в Господе.
Это был первый рисунок, который я создал в этой серии. Этот тематический стих на самом деле является «тематическим стихом». Он состоит из двух стихов.
Евреям 10: 23–24b
Будем твердо держаться исповедания нашей надежды, не колеблясь, ибо Тот, Кто обещал, верен; и давайте подумаем, как побуждать друг друга к любви и добрым делам.
Рисунок выполнен пером для иллюстраций и чернилами на основе красителя.Я использовал более тонкую бумагу, которая у меня была для большинства других рисунков, и еще не знал, что мне нужно разбить бумагу между двумя плоскими плоскостями, чтобы она полностью высохла, поэтому последний кусок получился немного морщинистым.
Джеймс 1:22
Но проявите себя исполнителями слова, а не просто слушателями, которые обманывают себя.
1 Петра 4:16
Если кто-то страдает как христианин, он не должен стыдиться, но должен прославлять Бога во имя этого.
2 Петра 3: 2
Помните слова, сказанные заранее святыми пророками, и заповедь Господа и Спасителя, сказанную вашими апостолами.
1 Иоанна 3:23
Это Его заповедь, что мы верим во имя Его Сына Иисуса Христа и любим друг друга, как Он повелел нам.
Тематический стих самой короткой книги в Библии — четвертый стих в книге из 13 стихов:
3 Иоанна 4
Я не испытываю большей радости, чем это, слышать о моем дети, идущие в истине.
Иуда — предпоследняя книга Библии, состоящая всего из одной главы. Основной стих для книги взят из стиха 3:
Иуда 3б
Я почувствовал необходимость написать вам, призывая вас ревностно отстаивать веру, которая была однажды и навсегда передана святым.
На этом рисунке я использовал в основном акриловые чернила, а также перо для иллюстраций и немного акварели.
Руководство по Библии для новичков
Справочник без проповедей и без жаргона о том, что такое Библия, откуда она взялась и о чем она вообще.
Вы успешно подписались!
Что означает, что Бог ведет нас к спасению?
Ответ
Самым ясным стихом о Божьем стремлении к спасению является Иоанн 6:44, где Иисус заявляет, что «никто не может прийти ко Мне, если Отец, пославший Меня, не привлечет его, и Я воскресну его в последний день.Греческое слово, переведенное как «тяга», — helkuo , что означает «тащить» (буквально или образно). Ясно, что этот рисунок — дело одностороннее. Бог тянет к спасению; мы, привлеченные, играем пассивную роль в этом процессе. Нет сомнений в том, что мы реагируем на то, что Он рисует нас, но сам рисунок — все с Его стороны.
Helkuo используется в Евангелии от Иоанна 21: 6 для обозначения тяжелой сети, полной рыбы, которую тащат к берегу. В Иоанна 18:10 мы видим, как Петр обнажает свой меч, а в Деяниях 16:19 helkuo используется для описания Павла и Силы, которых затащили на рыночную площадь перед правителями.Ясно, что сеть не участвовала в том, чтобы тянуть к берегу, меч Петра не участвовал в вытаскивании, а Павел и Сила не тащились на рынок. То же можно сказать и о том, что Бог привлекает некоторых к спасению. Кто-то приходит добровольно, кого-то тащит неохотно, но все в конце концов приходят, хотя мы не участвуем в розыгрыше.
Почему Богу нужно привести нас к спасению? Проще говоря, если бы Он не пришел, мы бы никогда не пришли. Иисус объясняет, что никто не может прийти, если Отец не привлечет его (Иоанна 6:65).У естественного человека нет способности приходить к Богу, и у него даже нет желания приходить. Поскольку его сердце ожесточено, а разум помрачен, невозрожденный человек не желает Бога и на самом деле является его врагом (Римлянам 5:10). Когда Иисус говорит, что ни один человек не может прийти, если Бог не привлечет его, Он заявляет о полной порочности грешника и универсальности этого состояния. Сердце неспасенного человека настолько омрачено, что он даже не осознает этого: «Лукаво сердце превыше всего и неизлечимо.Кто может это понять? » (Иеремия 17: 9). Следовательно, мы спасены только по милосердному и милостивому Божьему обращению. В обращении грешника Бог просвещает разум (Ефесянам 1:18), склоняет волю к Себе и воздействует на душу, без этого влияния душа остается затемненной и восставшей против Бога. Все это задействовано в процессе рисования.
В каком-то смысле Бог привлекает всех людей. Это называется «общим призывом» и отличается от «действенного призыва» избранных Богом.Такие отрывки, как Псалом 19: 1–4 и Римлянам 1:20, подтверждают тот факт, что вечная сила Бога и Его божественная природа «ясно видны» и «понимаются» из того, что было сделано, «так что людям нет оправдания». Но люди по-прежнему отрицают Бога, и те, кто признают Его существование, все еще не приходят к спасительному познанию о Нем вне того, как Он их привлекает. Только те, кто был привлечен через особое откровение — силой Святого Духа и благодати Божьей — придут ко Христу.
Есть осязаемые способы, которыми те, кого тянет к спасению, переживают этот рисунок.Во-первых, Святой Дух убеждает нас в нашем греховном состоянии и в нашей нужде в Спасителе (Иоанна 16: 8). Во-вторых, Он пробуждает в нас ранее неизвестный интерес к духовным вещам и вызывает к ним желание, которого никогда раньше не было. Внезапно наши уши открываются, наши сердца склоняются к Нему, и Его Слово начинает вызывать для нас новое и волнующее очарование. Наш дух начинает различать духовную истину, которая никогда раньше не имела для нас смысла: «Человек без Духа не принимает того, что исходит от Духа Божьего, потому что это глупость для него, и он не может понять их, потому что они духовно различимы »(1 Коринфянам 2:14).Наконец, у нас появляются новые желания. Он помещает в нас новое сердце, склонное к Нему, сердце, которое желает знать Его, повиноваться Ему и ходить в «обновленной жизни» (Римлянам 6: 4), которую Он обещал.
Рисование Библии — стих за стихом
Сын священника южных баптистов, Патрик Хамбрехт научился рисовать библейские истории в воскресной школе. Сегодня 29-летний Хамбрехт все еще любит рисовать библейские картинки. За исключением того, что сейчас он делает их в художественных галереях, магазинах комиксов и даже иногда в байкерском баре.
И Хамбрехт больше не работает только над одним библейским стихом за раз. Он пытается — с небольшой помощью своих друзей и Интернета — нарисовать все это целиком. Все 36 665 стихов Библии короля Иакова.
Хамбрехт, солист перформанс-арт-группы Flaming Fire, в прошлом году выступил с идеей проекта как способ побудить людей говорить о Библии.
«Я люблю читать Библию и говорить о ней, — сказал он, — и я хотел делать это таким образом, чтобы казалось, что я делюсь, а не проповедую.«
Проект« Flaming Fire Illustrated Bible »начался в прошлом году с марафона, 18-часового занятия рисованием в доме участницы группы Лорен Вайнштейн. Это была необычная вечеринка для Бруклина, — говорит Хамбрехт, переехавший в Нью-Йорк из Небраски. лет назад со своей женой Кейт. Была музыка и немного пива, но «свет был включен, и была целая группа людей с блокнотами для рисования, что не является типичной для бруклинской вечеринки», — сказал Хамбрехт.
К началу октября , Хамбрехт собрал 1262 иллюстрации (осталось 35 403).Иллюстрации сканируются и затем размещаются на веб-сайте проекта FlamingFire.com. Некоторые из них были собраны на библейских вечеринках в Нью-Йорке или во время поездок группы в турне в Чикаго и Небраску. Все большее количество заявок поступает от добровольцев, вошедших на веб-сайт.
Посетители используют простую систему навигации сайта, чтобы выбрать стих, затем просмотреть иллюстрацию или загрузить свой собственный.
Книги Бытия, Откровения и Матфея до сих пор были самыми популярными книгами с разнообразными иллюстрациями, от картин профессиональных художников до простых штриховых рисунков.Некоторые из них даже созданы с помощью простой программы рисования Microsoft, которая есть на большинстве ПК.
Несмотря на годы практики, Хамбрехт говорит, что он все еще не очень хороший художник. «На нашем сайте есть всемирно известные художники», — сказал он. «В основном я делаю это, чтобы сказать:« Эй, это может сделать каждый »». И в его фотографиях действительно присутствует чувство юмора. Его иллюстрация к Бытию 4: 4, в которой Бог предпочитает приношение Авеля овец продуктам Каина, показывает седобородого Бога, улыбающегося приготовленному ягненку. Подпись к фотографии гласит: «Что Бог любит есть? Мясо!». «Это копья в его друзьях-вегетарианцах», — сказал Хамбрехт.»Я определенно не один», — он
.
добавлен.
Фарел Далримпл, автор знаменитой серии комиксов «Pop Gun War» и редактор антологии комиксов Meathaus, иллюстрирует книгу Джуда. Далримпл, друг нескольких участников Flaming Fire, сказал, что ему «понравилась идея иллюстрировать целую книгу Библии». Иуда был идеальным выбором — 25 стихов, это самая короткая книга в Библии. «Я думаю, у него есть некоторые образы, с которыми можно поработать», — сказал Далримпл. «К тому же мне не нужно говорить буквально, чтобы было веселее.«
Далримпл участвовал в проекте, хотя и сказал, что он« не очень духовный человек в целом ».
Некоторые другие участники, например, 19-летний Брайан Смит, студент колледжа из Индиан-Харбор-Бич, Флорида. ., хотят выразить свою веру в свое искусство. Смит, студент, изучающий графический дизайн, проиллюстрировал несколько сцен из распятия Христа. «Приятно иметь возможность принять то, что написали великие писатели Библии, такие как Давид, Пол, Моисей, — сказал Смит, — и суметь превратить это в своего рода произведение искусства.
Джим Пинкоски, 53-летний христианский иллюстратор, внес более 130 работ. Его иллюстрация к Бытию 2: 3, первой субботе, показывает календарь, висящий в космосе, с шестью днями, отмеченными словом «Работа». седьмое, «Нет работы».
Некоторые из любимых работ Хамбрехта принадлежат художнице Гвендолин Баккер, которая иллюстрировала части книги Эстер в «классическом сказочном стиле», — сказал он. «Это заставляет вас думать, что Эстер действительно (в спасении своего народа от царя Персии) было очень страшно.Это как бы возвращает в нее человечность ».
Организуя вечеринки по розыгрышу Священного Писания, Хамбрехт говорит, что он обнаружил нечто удивительное в Библии — это весело.
Многие христиане, по его словам, пытаются организовать веселое мероприятие, чтобы привлечь его внимание. новички — возможно, игра в волейбол — а затем «заставьте их послушать проповедь и немного помолиться.
«Библия — это весело. Нам нравится ее читать. Почему это не должно быть забавой для других?» он говорит.
И он предлагает простое объяснение того, как основывать Иллюстрированную Библию на версии Короля Иакова.«Верно, что версию короля Якова трудно понять, — сказал он, — но это также очень красивая книга. Библия не совсем похожа на телефонную книгу, в которой вы ищите факты, — это еще и сборник красивых стихов. и красивые истории, и я думаю, что KJV — один из лучших в передаче этого ».
Приблизьтесь к Богу — значение стиха из Библии и обещание
«Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам.Иакова 4: 8
Иаков призывает нас приблизиться к Богу, как священники в Ветхом Завете приближались к Богу в святилище храма. Священники приближались к Богу в поклонении — с верой и страхом.
Когда мы приближаемся к Богу, Божьи обетования могут стать реальностью в нашей жизни. Мир, сила, надежда, радость, любовь … начнут характеризовать нашу жизнь.
Что значит приблизиться к Богу?
Мы приближаемся к Богу через молитву и поклонение.Когда мы подходим к нему со смиренным сердцем, в подчинении Его воле и с желанием прославить Его как Господа над своей жизнью, мы можем испытать близость Бога и все последующие благословения.
«Давайте приближаться к Богу с искренним сердцем и полной уверенностью, которую приносит вера, окропив наши сердца, чтобы очистить нас от нечистой совести, и омыть наши тела чистой водой». В Евреям 10:22 нам дается план того, как приблизиться к Богу.Мы призваны приближаться к Богу в поклонении вместе с другими, любящими Христа. Основанием для этого призыва к поклонению является жертвенная работа Христа, Спасителя — мы уверены, что сможем войти в святое место через кровь Иисуса (ст. 19) и Его постоянное ходатайство как нашего великого Первосвященника (ст. 21). . Но как нам приблизиться к Богу? В Священном Писании говорится: «Давайте приближаться с искренним сердцем, в полной уверенности в вере, очищая сердца от нечистой совести и омывая наши тела чистой водой.
Комментарий Джона Гилса говорит нам о приближении: «Это следует понимать в соответствии с совершенством безмерности и вездесущности Бога: святые приближаются к Богу, когда они представляют свои тела в Его святилище; когда они ходят по его дворам и исполняют его таинства … они приближаются к нему, когда приходят к престолу Его благодати, чтобы благодать и милость помогли им; когда они приближаются к нему в молитве с искренним сердцем и возносят их руками к Богу; когда в упражнении веры и надежды они входят за завесу, подходят даже к его престолу и держатся за него как за Бога и Отца своего завета; и он приближается к ним, даровав им свое милостивое присутствие, передавая им свою любовь, применяя благословения Своей благодати, помогая им во времена нужды и бедствия и защищая их от врагов; противоположное тому выражается в том, что они находятся вдали от них.Это не следует понимать так, как будто люди могут сначала приблизиться к Богу, прежде чем Он приблизится к ним; ибо, как Бог любит прежде, так и первым движется; он делает первый шаг и, обращаясь, обращается и привлекает к себе людей; хотя это относится не к первому обращению, а к последующим его действиям; это также не должно рассматриваться как условие благодати и благоволения Бога в приближении к Его народу, но выражает их долг и ободряет его ».
Для того, чтобы Бог был доволен нашим поклонением , мы должны приближаться к Нему, соблюдая четыре условия.Как верующие, мы должны удовлетворить первые два требования, но Христос уже удовлетворил два последних. Давайте сначала посмотрим на требования, которым мы должны соответствовать.
1. Подойдите ближе с искренним сердцемСначала мы должны приблизиться «с искренним сердцем». Слово искренний означает истинный или надежный. Это больше, чем простая искренность, хотя оно включает и это. Многие религиозные люди приходят к Богу искренне, но не истине. Наш Бог требует и того, и другого. Истинное сердце — это ответственность каждого верующего, когда он собирается вместе с другими верующими церковной семьей.Поэтому, прежде чем поклоняться, мы должны убедиться, что приходим на наше местное собрание с искренним сердцем, которое противостоит нашему собственному лицемерию и известному греху. Если между нами и другим верующим существует конфликт, мы должны проявить инициативу, чтобы исправить это, даже по дороге на совместное богослужение (Матф. 5: 23–24; Рим. 12:18).
Истинное сердце тоже неделимо. Псалмопевец спросил: «Кто может взойти на гору Господню? И кто может стоять в Его святом месте? Имеющий чистые руки и чистое сердце »(Пс.24: 3–4). В Первой книге Паралипоменон 12:33 упоминается 50 000 воинов, которые выстроились в боевом порядке и помогли Давиду «всем сердцем». Истинное сердце не разделено между Богом и миром, но полностью посвящено Ему одному. В покаянии Давид молился: «Вот, ты желаешь истины в самом сокровенном существе» (Пс. 51: 6). Истинное поклонение начинается с истины во внутреннем человеке.
2. Приближайтесь с твердой веройВторое условие приемлемого поклонения — это приход к Богу «в полной уверенности в вере» (Евр.10:22). Первым читателям Послания к Евреям не хватало уверенности из-за угасания их веры. Следовательно, рост был необходим, чтобы увеличить уверенность в их общении с Богом. В следующей главе мы читаем: «Без веры угодить Ему невозможно, ибо приходящий к Богу должен верить, что Он есть и что Он вознаграждает ищущих Его» (11: 6). Поклоняться с верой — значит приходить с ищущим сердцем, которое покоится только на заслугах Христа.
Приближение к Богу в поклонении содержит условия, выполнение которых должен соблюдать каждый верующий.Есть еще два условия; однако слово «иметь» (Евр. 10:22) указывает на то, что они уже были встречены искупительной работой Иисуса Христа.
3. Приближайтесь с чистой совестьюМы можем прийти к Богу с искренней верой только в том случае, если наши сердца будут «окроплены чистой совестью» (10:22). Слово «окропление» говорит об очищении наших сердец от нечистой совести. В греческом языке оно употреблено в совершенном времени, что указывает на завершенное состояние или состояние; другими словами, чувство вины ушло.Во Христе совесть верующего уже очищена от вины. Когда грешник приходит к Иисусу и получает спасение, вина снимается.
Даже если чувство вины останется, фактическая юридическая вина исчезнет, потому что в теле Своего Сына Бог осудил грех, который вызвал нашу вину. «Посему нет ныне осуждения тем, кто во Христе Иисусе» (Рим. 8: 1). Иногда мы, верующие, все еще испытываем чувство вины за свое прошлое, потому что не осознаем полностью степень своего очищения.Поэтому мы должны постоянно говорить истину Евангелия себе и друг другу, чтобы мы научились жить в свободе, которая уже принадлежит нам во Христе. «Он не поступил с нами за наши грехи и не вознаградил нас за наши беззакония» (Пс. 103: 10).
4. Приближайтесь к чистому телуСлово «омытый» (10:22) также находится в совершенном времени, что указывает на то, что это тоже требование, которое уже было выполнено. Это условие, как и предыдущее, говорит о левитских церемониях, которые готовили священников к служению, и оба являются символом процесса, при котором они были окроплены жертвенной кровью и тщательно омыты перед служением другим.В то время как священникам приходилось ежегодно повторять свое очищение в День искупления, верующие теперь имеют постоянный и прямой доступ к Богу через Христа, потому что Он полностью очистил нас.
Иисус сказал Петру: «Тот, кто омыл, должен только ноги умыть, но он совершенно чист» (Иоанна 13:10). Искупительная работа Христа настолько завершена, что продолжает очищать нас. «Если мы говорим, что общаемся с Ним, но ходим во тьме, мы лжем и не поступаем истиной; но если мы ходим во свете, как Он Сам в свете, мы общаемся друг с другом, и кровь Иисуса, Его Сына, очищает нас от всякого греха »(1 Иоанна 1: 6–7).В крови Агнца Божьего есть сила. Нет греха, который бы Бог не смыл, когда мы приходим к Нему на Его условиях. Прийти к Нему с верой — значит отказаться от всякого доверия к себе, осознав, что другой надежды на прощение нет. Это то, что требует Бог. «Теперь тому, кто работает, его заработная плата засчитывается не как услуга, а как причитающаяся. А тому, кто не работает, но верит в оправдывающего нечестивых, его вера вменяется в праведность »(Рим. 4: 4–5). Когда существует эта пустая вера, полное очищение становится реальностью.
Поэтому, как верующие, мы должны напоминать себе и ободрять друг друга, понимая полноту нашего прощения во Христе. Без этого мы не сможем по-настоящему приблизиться к Богу в истине, искренности и уверенности и в полной мере участвовать в совместном поклонении церкви.
Молитва о приближении к Богу
Отец, спасибо за то, что дал нам Свое Слово, чтобы мы могли узнать о Тебе. Благодарю Тебя за то, что Ты любящий, верный, постоянный и всемогущий. Спасибо за то, что вы заставляете все работать вместе для нашего блага, даже когда мы делаем не лучший выбор.Благодарю Тебя за Иисуса, Который оправдывает нас и дает нам возможность поддерживать отношения с Тобой. Благодарю Тебя за Святой Дух, ходатайствующий за нас. Благодарю Тебя за то, что позволили нам стать частью тела Христова, разделив наше бремя вместе во славу Твою. Пожалуйста, помогайте нам приближаться к Вам каждый день. Во святое имя Иисуса, аминь.
Пол Татжес служит старшим пастором в Общинной церкви Cornerstone в Мэйфилд-Хайтс, штат Огайо, ранее он в течение 22 лет был пастором в Шебойгане, штат Висконсин.Павел является автором восьми книг, включая «Советы друг другу», «Медные небеса» и «Утешение скорбящих», а также написал главы для двух томов, выпущенных Коалицией библейского консультирования. Он также является редактором серии мини-книг LifeLine от Shepherd Press. Пол и его жена Карен — родители десяти детей (трое женаты) и двое внуков. Павлу нравится писать как средство поощрения духовного роста среди верующих, поэтому он регулярно ведет блоги в разделе «Совет друг другу».
Причина №1 приближаться к Богу — Иакова 4: 8
Изучение Библии
~ Сегодняшнее Искусство Священных Писаний и мини-изучение Библии были разработаны, чтобы помочь вам приблизиться к Богу и написать Его Слово в своем сердце. ~
* Это сообщение может содержать партнерские ссылки. Чтобы узнать больше, нажмите сюда.Обсуждая «приближение к Богу», вы, скорее всего, услышите термины тихое время и ежедневных молитв , которые используются как взаимозаменяемые.Лично мне нравится использовать термин «тихое время» — потому что именно так мне нравится быть — тихим. {grin}
Псалом 62: 1 (ESV): Только Бога моя душа ждет в тишине; от него исходит мое спасение.
Марка 6: 31а (ESV): И он сказал им: «Пойдите сами в пустынное место и отдохните немного».
Итак, тишина и покой — главные причины для спокойного времяпровождения, которое приближает вас к Богу?
Это замечательно — не поймите меня неправильно, — но я думаю, что есть более важная причина.
И это может быть не то, что вы думаете.
Итак, что
делает , по нашему мнению, веские причины для спокойного времяпровождения? 1. Чтобы стать ближе к Иисусу (Иакова 4: 8)
2. Потому что Библия говорит нам (Иоанна 15: 4)
3. Учиться из Библии (Псалом 1: 2)
4. Поклоняться Богу ( Псалом 46:10)
Но на самом деле, может быть, наши ответы больше похожи на…
1. Вычеркнуть это из моего списка, чтобы я мог продолжить свой день
2. Чтобы попросить мои молитвенные просьбы
3.Священное Писание Искусство для печати ЗДЕСЬ .
Прежде чем я ляпну новую (и самую важную) причину, давайте удостоверимся, что мы на одной волне.
Считаете ли вы, что тишина с Богом обязательна?
Ну что ж, посмотрим. Что сделал Иисус?
Марка 1:35 (NASB): Ранним утром, когда было еще темно, Иисус встал, вышел из дома, ушел в укромное место и там молился.
Луки 5:16 (амп.): Но Сам Иисус часто ускользал в пустыню и молился [в уединении].
Если Самому Иисусу нужно было тихое время, чтобы приблизиться к Богу, насколько еще нам?
Что подводит нас к сегодняшнему стиху.
Иакова 4: 8 (ESV): Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам. Очистите свои руки, грешники, и очистите свои сердца, двоедушные.
И нет, я собираюсь раскрыть новую причину не для того, чтобы «очистить руки грешников». Это сообщение на другой день.
Но вот намек: это может иметь отношение к той части, в которой говорится: «очистите свои сердца.”
Давайте добавим контекст и прочитаем стихи вокруг 8-го стиха. А поскольку мы копаем, давайте на этот раз прочтем другую версию.
Джеймс 4: 6-10 (NLT): И он дает благодать щедро. Как сказано в Священном Писании, «Бог гордым противится, но дает благодать смиренным ». Итак, смиритесь перед Богом . Противостаньте дьяволу, и он убежит от вас. Приблизьтесь к Богу, и Бог приблизится к вам. Вымойте руки, грешники; очистите свои сердца, ибо ваша преданность разделена между Богом и миром.Пусть будут слезы за то, что ты сделал. Пусть будет печаль и глубокая печаль. Пусть вместо смеха будет печаль, а вместо радости — уныние. Смиритесь перед Господом , и Он возвысит вас в чести.
Вы видите повторяющуюся тему?
Ну хорошо. Вы тоже это видите.
Все дело в смирении перед Богом.
Приближается к Нему в акте смирения.
Может быть, у нас было неправильное отношение, когда наше тихое время было сосредоточено на том, чтобы посмотреть, что мы можем извлечь из этого.
Филиппийцам 2: 5-8 (ESV): Имейте между собой этот разум, который принадлежит вам во Христе Иисусе, Который, хотя и был в образе Бога, не считал равенство с Богом чем-то, что нужно постигать, но ничего не сотворил, приняв образ раба, рожденного в подобии людей. И, будучи найденным в человеческом облике, он смирил себя, став послушным до смерти, даже смерти на кресте.
Если даже Иисус смирил Себя перед Богом, насколько еще нам следует?
На прошлой неделе мы говорили о том, чего требует от нас Господь.И угадайте, какая тема была в этом стихе?
Михей 6: 8 (ESV): Он сказал тебе, о человек, что хорошо; и чего требует от вас Господь, кроме как поступать справедливо, любить доброту и смиренно ходить пред Богом вашим?
Смиренно ходите со своим Богом.
Вы чувствуете закономерность?
«Приближаться к Нему» и «смиренно» идут рука об руку в Писании.
2 Паралипоменон 7:14 (ESV): Если мой народ, называемый Моим именем, смирится, будет молиться, искать Моего лица и отвернуться от своих злых путей, тогда Я услышу с небес и прощу их грехи и исцелю их земля.
Видите? Вот оно снова!
Когда что-то такое много раз идет рука об руку в Библии, мы должны обращать внимание. Да?
Итак, какая самая важная причина приближаться к Богу?
Так он приблизится к нам? Нет. Хотя действительно говорит, что говорит, что Он это сделает.
Самая важная причина приблизиться к Нему — это смирить себя перед Ним.
Нам нужно сделать это, чтобы очистить наши сердца.
На меняем наши сердца.
И я почти уверена, что Он хочет, чтобы это было ежедневно.
Или больше!
Итак, наша «верность не будет разделена между Богом и миром».
1 Петра 5: 6 (CSB): Итак смиритесь под могущественную руку Бога, чтобы Он возвысил вас в нужное время,
2 Паралипоменон 34:27 (NASB): «Потому что ваше сердце было нежным, и вы смирились перед Богом, когда вы услышали Его слова против этого места и против его жителей, и из-за того, что вы смирились перед Мною, разодрали свои одежды и плакали перед Мною, Я воистину услышал вас », — провозглашает Господь.
Я увеличиваю время тишины, чтобы включить в него самое важное.
Присоединяйтесь ко мне?
* Я молюсь за вас … чтобы эта запись в блоге вдохновила вас открыть свою Библию и глубже погрузиться в Слово Божье. Как насчет прямо сейчас?Выше написано от руки буквами?
Все мои почтовые подписчики получили его в своем почтовом ящике за бесплатно !
Ага, я отправляю по электронной почте новую распечатку каждый четверг, чтобы ее можно было использовать этими 20 умными способами!
Присоединяйтесь к веселью…
* Psst… Вы можете приобрести сегодняшний Полный набор стихов (3 размера настенных рисунков и 2 размера карточек) прямо здесь, в моем МАГАЗИНЕ.
Или вы можете сохранить его позже на Pinterest.
Вам также могут понравиться эти…
Есть комментарий? Хотелось бы услышать это у себя в инстаграмме или фейсбуке!
** Вы видели наш «Не бойся» 365 стихов журнала ? Я буду счастлив отправить вам БЕСПЛАТНЫЙ ОБРАЗЕЦ !
См.