6. Отзыв – место для ваших впечатлений

Если у вас есть вопросы о том, когда выйдет продолжение интересующей вас книги, почему автор решил не заканчивать цикл, будут ли еще книги в этом оформлении, и другие похожие – задавайте их нам в социальных сетях или по почте [email protected].

7. Мы не отвечаем за работу розничных и интернет-магазинов.

В карточке книги вы можете узнать, в каком интернет-магазине книга в наличии, сколько она стоит и перейти к покупке. Информацию о том, где еще можно купить наши книги, вы найдете в разделе «Где купить». Если у вас есть вопросы, замечания и пожелания по работе и ценовой политике магазинов, где вы приобрели или хотите приобрести книгу, пожалуйста, направляйте их в соответствующий магазин.

8. Мы уважаем законы РФ

Запрещается публиковать любые материалы, которые нарушают или призывают к нарушению законодательства Российской Федерации.

«Какое счастье, что у России есть Пушкин!» или «Сначала был Пушкин»

Имена двух больших художников — Татьяны Мавриной и Николая Кузьмина — на выставке из собрания Всероссийского музея А.С. Пушкина соседствуют не случайно: они не просто творцы изобразительной пушкинианы, мыслители и истолкователи пушкинских произведений. Большую часть своих жизней они прожили вместе, влияли друг на друга, спорили до хрипоты, отстаивая свои художественные принципы, восхищались работами друг друга, но могли и безжалостно критиковать их.

И Кузьмин, и Маврина в конце двадцатых годов прошлого века входили в группу художников «13». Свои ранние работы, посвященные Пушкину, Николай Кузьмин представил на первой совместной выставке этой группы в 1929 году.

Н.В. Кузьмин. Автопортрет. Россия. 1920-е гг.

Он был с детства буквально зачарован пушкинским стихом, его ритмом, его движением.

«Всю нашу жизнь он сияет над нами, как незаходящее солнце. Он входит в память каждого из нас с детства. Я вспоминаю, как в мае 1899 года в нашей школе справляли столетний юбилей поэта. Хор спел кантату, потом учитель прочитал по бумажке, какой великий поэт был Пушкин и почему мы должны его чтить. Любители из местного драматического кружка представили сцену в келье Пимена из «Бориса Годунова». Потом опять пел хор и читали стихи ребята. Я читал «Утопленника». Мне было восемь лет, я впервые выступал и очень волновался.» Это высокое, творческое волнение не покидало Кузьмина всю жизнь, как и «одержимость» желанием рисовать, переводить на язык рисунка пушкинские строки. Но этот «перевод», это перевоплощение должны быть предельно точны и аутентичны, ни в коем случае не насильственны. Вот как об этом пишет сам художник: «Художник-иллюстратор, как и талантливый исполнитель музыкального произведения, должен помочь читателю понять идеи писателя, но ни в коем случае не навязывать ему (читателю) свою точку зрения.

«Чудо слияния зрительного и литературного образа» произошло, когда художник принялся иллюстрировать «Евгения Онегина». Казалось бы, казарма военного городка в захолустье совсем не располагает к погружению в «даль свободного романа», но именно во время воинской службы под Саратовом Кузьмин «дерзнул» нарисовать, проиллюстрировать роман в стихах Пушкина: «Дерзновенная мысль проиллюстрировать «Евгения Онегина» зародилась у меня осенью 1928 года, когда я был на курсах переподготовки комсостава в Саратове. Там, в «военном городке», каждый вечер я уходил в библиотеку и читал «Евгения Онегина». Там-то я и прочитал впервые по-настоящему этот роман». Потом были встречи и дружба с пушкинистами — семьей Цявловских, Ашукиным, Вересаевым. Художник с головой уходил в эпоху, вникая в детали быта, костюма, интерьера… Но, главное было в том, как передать не движение персонажей, а движение стиха.

Н.В. Кузьмин. «Евгений Онегин». Иллюстрация. Россия, Москва. 1930-е гг.

Изучение биографических трудов пушкинистов дало художнику необходимую свободу: «Благодаря этим биографиям, в документах многие места «Онегина» открыли для меня свой автобиографический смысл, и казалось заманчивым попытаться расшифровать для себя и для читателя эти места графическими комментариями. Я, вопреки традиции, выбрал для иллюстрирования такие места, как «Нет презренней клеветы, на чердаке вралем рожденной и светской чернью, ободренной», или даже черновые варианты, драгоценные авторскими признаниями, как «Уже раздался звон обеден; среди разбросанных колод дремал усталый банкомет, а я, все так же бодр и бледен, надежды полн, закрыв глаза, гнул угол третьего туза». Меня увлекала новизна этого активного подхода к иллюстрированию, и я, может быть нарочно, объезжал стороной иные традиционные темы: Татьяна и няня, Татьяна за письмом, Онегин танцует с Ольгой, а Ленский ревнует… Имел ли я на это право? Я полагал, что имел: лирические отступления занимают в романе не меньше трети строф и судьба героя то и дело перекрещивается с биографией самого поэта».

Н.В. Кузьмин. «Евгений Онегин». Проект титульного листа.
Москва. 1930-е гг.

Н.В. Кузьмин. «Евгений Онегин». Фронтиспис чешского издания. Пушкин у окна.
Россия. 1937

Н.В. Кузьмин. «Евгений Онегин». Иллюстрация.
Россия. 1935

Кузьмин нашел свой стиль, он не слепо копирует легкий, быстрый рисунок на полях пушкинских рукописей, а, давая отсылку к нему, как делал бы это настоящий пушкинист, работая над пушкинскими черновиками, создает свой мир пушкинского романа. За несколько лет было сделано более 150 иллюстраций! «Моим рисункам посчастливилось — издание «Онегина» было включено в план издательства «Academia»».

«Я не подражал (попробуйте подражать!) рисункам Пушкина, а лишь следовал его методу рисования пером: сразу, без повторительного карандашного контура. Это трудный метод: изведешь вороха бумаги, прежде чем добьёшься желаемого результата» — так писал о своей работе художник. За эти иллюстрации художник получил «Гран-при» и Большую золотую медаль на Всемирной выставке книги в Париже в 1937 году.

«Евгений Онегин». Иллюстрация.
Москва. 1930-е гг.

«Евгений Онегин». Иллюстрация. Пушкин в Одессе.
Москва.1930-е гг.

«Евгений Онегин». Иллюстрация.
Москва. 1930-е гг.

«Евгений Онегин». Иллюстрация.
Москва. 1935

«Евгений Онегин». Иллюстрация к Х главе.
Москва. 1936

«Евгений Онегин». Иллюстрация. Пушкин и Онегин на набережной Невы.
Москва. 1937

Кузьмин прожил очень большую и яркую жизнь, вошел в историю русского искусства как прекрасный график и самобытный, яркий живописец, оставил не только мемуары, но и прекрасным слогом написанне литературный произведения. Несколько раз на протяжении своей очень долгой жизни, а художник не дожил до столетия всего 3 года, Кузьмин обращался к творчеству Пушкина, иллюстрировал «Графа Нулина» в 1957 году, а в 1979 — «Эпиграммы». Но высочайшее мастерство графического воплощения пушкинского текста предстает перед нами в иллюстрациях к роману в стихах «Евгений Онегин». И на этой небольшой виртуальной выставке мы с гордостью показываем великолепне работы замечательного художника, хранящиеся в коллекции музея.

«Евгений Онегин». Иллюстрация.
Россия, Москва. 1950-е гг.

«Граф Нулин». Иллюстрация.
Москва 1957

«Ура! в Россию скачет…» (Сказки. Noel).
Москва 1972

Иллюстрации к сказкам А. С. Пушкина (юные художники Брянска)

Иллюстрируем сказки Пушкина

Потоцкая Полина, 9 лет.

«В тихом омуте». Иллюстрация к сказке «Сказка о попе и работнике его Балде». гуашь. 30х40 см.

Детская школа искусств № 10 г. Брянск. Преподаватель: Мирошниченко Ю. С.

Халидова Камила, 10 лет.

«Чудо-белочка». Иллюстрация к сказке «Сказка о царе Салтане». гуашь. 30х40 см.

Детская школа искусств № 10 г. Брянск. Преподаватель: Мирошниченко Ю. С.

Новиченко Светлана, 14 лет.

«Отравленное яблоко». Иллюстрация к сказке «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях». гуашь. 30х40 см.

Детская школа искусств № 10 г. Брянск. Преподаватель: Мирошниченко Ю. С.

Блинкова Кира, 9 лет.

«Богатыри». Иллюстрация к сказке «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях». гуашь. 30х40 см.

Детская школа искусств № 10 г. Брянск. Преподаватель: Мирошниченко Ю. С.

Блинкова Диана, 9 лет.

«Золотая рыбка». Иллюстрация к сказке «Сказка о рыбаке и рыбке». гуашь. 30х40 см.

Детская школа искусств № 10 г. Брянск. Преподаватель: Мирошниченко Ю. С.

Азаркина Ирина, 14 лет.

«Сказочная белочка». Иллюстрация к сказке «Сказка о царе Салтане». гуашь. 30х40 см.

Детская школа искусств № 10 г. Брянск. Преподаватель: Мирошниченко Ю. С.

Жерешенкова Лидия, 10 лет.

«Встреча царевича с царевной-лебедью». Иллюстрация к сказке «Сказка о царе Салтане». гуашь. 30х40 см.

Детская школа искусств № 10 г. Брянск. Преподаватель: Мирошниченко Ю. С.

Галков Егор, 13 лет.

«Пушки с пристани палят, кораблю пристать велят…». Иллюстрация к сказке «Сказка о царе Салтане». гуашь. 30х40 см.

Детская школа искусств № 10 г. Брянск. Преподаватель: Мирошниченко Ю. С.

Артамонова Анна, 10 лет.

«Чудесный город». Иллюстрация к сказке «Сказка о царе Салтане». гуашь. 30х40 см.

Детская школа искусств № 10 г. Брянск. Преподаватель: Мирошниченко Ю. С.

Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях Пушкин сказка с иллюстрациями

Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях Пушкин сказка с иллюстрациями

Царь с царицею простился,
В путь-дорогу снарядился,
И царица у окна
Села ждать его одна.

Ждет-пождет с утра до ночи,
Смотрит в поле, инда очи
Разболелись глядючи
С белой зори до ночи;

Не видать милого друга!
Только видит: вьется вьюга,
Снег валится на поля,
Вся белешенька земля.

Девять месяцев проходит,
С поля глаз она не сводит.
Вот в сочельник в самый,

в ночь

Бог дает царице дочь.

Рано утром гость желанный,
День и ночь так долго

жданный,

Издалеча наконец
Воротился царь-отец.

На него она взглянула,
Тяжелешенько вздохнула,
Восхищенья не снесла,
И к обедне умерла.

Долго царь был неутешен,
Но как быть? и он был

грешен;
Год прошел как сон пустой,
Царь женился на другой.

Правду молвить, молодица
Уж и впрямь была царица:
Высока, стройна, бела,
И умом и всем взяла;
Но зато горда, ломлива,
Своенравна и ревнива.
Ей в приданое дано
Было зеркальце одно;
Свойство зеркальце имело:
Говорить оно умело.
С ним одним она была
Добродушна, весела,
С ним приветливо шутила
И, красуясь, говорила:

«Свет мой, зеркальце! скажи
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?»

И ей зеркальце в ответ:

«Ты, конечно, спору нет;
Ты, царица, всех милее,
Всех румяней и белее».

И царица хохотать,
И плечами пожимать,
И подмигивать глазами,
И прищелкивать перстами,
И вертеться подбочась,
Гордо в зеркальце глядясь.

^{1 Чахнуть — сохнуть, худеть (дряхлеть).}

^{2 Йнда — даже.}

^{3 Сочельник — день накануне церковных праздников — рождества и крещения.}

^{4 Молодица — здесь:молодая жена.}

^{6 Ломлива (от глагола ломаться) — т. е. упряма, капризна.}

Но царевна молодая,
Тихомолком расцветая,
Между тем росла, росла,
Поднялась — и расцвела,
Белолица, черноброва,
Нраву кроткого такого.
И жених сыскался ей,
Королевич Елисей.
Сват приехал, царь дал слово,
А приданое готово:
Семь торговых городов
Да сто сорок теремов.

На девичник собираясь,
Вот царица, наряжаясь
Перед зеркальцем своим,
Перемолвилася с ним:

«Я ль, скажи мне, всех милее,
Всех румяней и белее?»

Что же зеркальце в ответ?

«Ты прекрасна, спору нет;
Но царевна всех милее,
Всех румяней и белее».

Как царица отпрыгнет,
Да как ручку замахнет,
Да по зеркальцу как хлопнет,
Каблучком-то как притопнет!..
«Ах ты, мерзкое стекло!
Это врешь ты мне на зло.
Как тягаться ей со мною?
Я в ней дурь-то успокою.
Вишь какая подросла!
И не диво, что бела:
Мать брюхатая сидела
Да на снег лишь и глядела!
Но скажи: как можно ей
Быть во всем меня милей?
Признавайся: всех я краше.
Обойди всё царство наше,
Хоть весь мир; мне ровной нет.
Так ли?» Зеркальце в ответ:

«А царевна всё ж милее,
Всё ж румяней и белее».

Делать нечего. Она,
Черной зависти полна,
Бросив зеркальце под лавку,
Позвала к себе Чернавку
И наказывает ей,
Сенной девушке своей,
Весть царевну в глушь лесную
И, связав ее, живую
Под сосной оставить там
На съедение волкам.

Черт ли сладит с бабой

гневной?

Спорить нечего. С царевной
Вот Чернавка в лес пошла
И в такую даль свела,
Что царевна догадалась,
И до смерти испугалась,
И взмолилась: «Жизнь моя!
В чем, скажи, виновна я?
Не губи меня, девица!
А как буду я царица,
Я пожалую тебя».
Та, в душе ее любя,
Не убила, не связала,
Отпустила и сказала:
«Не кручинься, бог с тобой».
А сама пришла домой.
«Что? — сказала ей царица, —
Где красавица девица?»
— Там, в лесу, стоит одна, —
Отвечает ей она. —
Крепко связаны ей локти;
Попадется зверю в когти,
Меньше будет ей терпеть,
Легче будет умереть.

И молва трезвонить стала:
Дочка царская пропала!
Тужит бедный царь по ней.
Королевич Елисей,
Помолясь усердно богу,
Отправляется в дорогу
За красавицей душой,
За невестой молодой.

Но невеста молодая,
До зари в лесу блуждая,
Между тем всё шла да шла
И на терем набрела.
Ей на встречу пес, залая,
Прибежал и смолк, играя;
В ворота вошла она,
На подворье тишина.
Пес бежит за ней, ласкаясь,
А царевна, подбираясь,
Поднялася на крыльцо
И взялася за кольцо;
Дверь тихонько отворилась,
И царевна очутилась
В светлой горнице; кругом
Лавки, крытые ковром,
Под святыми стол дубовый,
Печь с лежанкой изразцовой.
Видит девица, что тут
Люди добрые живут;
Знать, не будет ей обидно!
Никого меж тем не видно.
Дом царевна обошла,
Всё порядком убрала,
Засветила богу свечку,
Затопила жарко печку,
На полати взобралась
И тихонько улеглась.

Час обеда приближался,
Топот по двору раздался:
Входят семь богатырей,
Семь румяных усачей.
Старший молвил: «Что

за диво!

Всё так чисто и красиво.
Кто-то терем прибирал
Да хозяев поджидал.
Кто же? Выдь и покажися,
С нами честно подружися.
Коль ты старый человек,
Дядей будешь нам навек.
Коли парень ты румяный,
Братец будешь нам названый.

Коль старушка, будь нам мать,
Так и станем величать.
Коли красная девица,
Будь нам милая сестрица».

И царевна к ним сошла,
Честь хозяям отдала,
В пояс низко поклонилась;
Закрасневшись, извинилась,
Что-де в гости к ним зашла,
Хоть звана и не была.
Вмиг по речи те спознали,
Что царевну принимали;
Усадили в уголок,
Подносили пирожок;
Рюмку полну наливали,
На подносе подавали.
От зеленого вина
Отрекалася она;
Пирожок лишь разломила,
Да кусочек прикусила,
И с дороги отдыхать
Отпросилась на кровать.
Отвели они девицу
Вверх во светлую светлицу
И оставили одну,
Отходящую ко сну.

День за днем идет, мелькая,
А царевна молодая
Всё в лесу, не скучно ей
У семи богатырей.
Перед утренней зарею
Братья дружною толпою
Выезжают погулять,
Серых уток пострелять,
Руку правую потешить,
Сорочина в поле спешить,
Иль башку с широких плеч
У татарина отсечь,
Или вытравить из леса
Пятигорского черкеса.

А хозяюшкой она
В терему меж тем одна
Приберет и приготовит.
Им она не прекословит,
Не перечут ей они.
Так идут за днями дни.

Братья милую девицу
Полюбили. К ней в светлицу
Раз, лишь только рассвело,
Всех их семеро вошло.
Старший молвил ей: «Девица,
Знаешь: всем ты нам сестрица,
Всех нас семеро, тебя
Все мы любим, за себя
Взять тебя мы все бы ради,
Да нельзя, так бога ради
Помири нас как-нибудь:
Одному женою будь,
Прочим ласковой сестрою.
Что ж качаешь головою?
Аль отказываешь нам?
Аль товар не по купцам?»

^{1 Подбираясь — т. е. подбирая, приподнимая длинное платье.}

^{2 Под святыми — здесь: под иконами.}

^{3 Полати — широкие нары для спанья, устраиваемые в избах под потолком.}

«Ой вы, молодцы честные,
Братцы вы мои родные, —
Им царевна говорит, —
Коли лгу, пусть бог велит
Не сойти живой мне с места.
Как мне быть? ведь я невеста.
Для меня вы все равны,
Все удалы, все умны,
Всех я вас люблю сердечно;
Но другому я навечно
Отдана. Мне всех милей
Королевич Елисей».

Братья молча постояли
Да в затылке почесали.
«Спрос не грех. Прости ты нас, —
Старший молвил поклонясь, —

Коли так, не заикнуся
Уж о том». — «Я не сержуся, —
Тихо молвила она, —
И отказ мой не вина».
Женихи ей поклонились,
Потихоньку удалились,
И согласно все опять
Стали жить да поживать.

^{1 Светлица — в старину так называлась небольшая светлая комната в верхней части дома.}

^{2 Сорочин — здесь: недруг, враг.}

^{3 Спешить — сбросить с коня, сделать лешим.}

^{4 Перечить, прекословить — спорить.}

Между тем царица злая,
Про царевну вспоминая,
Не могла простить ее,
А на зеркальце свое
Долго дулась и сердилась;
Наконец об нем хватилась
И пошла за ним, и, сев
Перед ним, забыла гнев,
Красоваться снова стала
И с улыбкою сказала:
«Здравствуй, зеркальце! скажи
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?»
И ей зеркальце в ответ:
«Ты прекрасна, спору нет;
Но живет без всякой славы,
Средь зеленыя дубравы,
У семи богатырей
Та, что всё ж тебя милей».
И царица налетела
На Чернавку: «Как ты смела
Обмануть меня? и в чем!..»
Та призналася во всем:
Так и так. Царица злая,
Ей рогаткой угрожая,
Положила иль не жить,
Иль царевну погубить.

Раз царевна молодая,
Милых братьев поджидая,
Пряла, сидя под окном.
Вдруг сердито под крыльцом
Пес залаял, и девица
Видит: нищая черница
Ходит по двору, клюкой
Отгоняя пса. «Постой,
Бабушка, постой немножко, —
Ей кричит она в окошко, —
Пригрожу сама я псу
И кой-что тебе снесу».
Отвечает ей черница:
«Ох ты, дитятко девица!
Пес проклятый одолел,
Чуть до смерти не заел.
Посмотри, как он хлопочет!
Выдь ко мне». — Царевна хочет
Выдти к ней и хлеб взяла,
Но с крылечка лишь сошла,
Пес ей под ноги — и лает,
И к старухе не пускает;
Лишь пойдет старуха к ней,
Он, лесного зверя злей,
На старуху. «Что за чудо?
Видно, выспался он худо, —
Ей царевна говорит: —
На ж, лови!» — и хлеб летит.
Старушонка хлеб поймала:
«Благодарствую, — сказала. —
Бог тебя благослови;
Вот за то тебе, лови!

^{1 Рогатка — в старину наказывали людей, надевая на шею деревянный или железный ошейник с четырьмя концами (или «рогами»), которые не давали человеку спать.}

^{2 Черница — монахиня.}

И к царевне наливное,
Молодое, золотое,
Прямо яблочко летит…
Пес как прыгнет, завизжит…
Но царевна в обе руки
Хвать — поймала. «Ради скуки
Кушай яблочко, мой свет.
Благодарствуй за обед».
Старушоночка сказала,
Поклонилась и пропала…
И с царевной на крыльцо
Пес бежит и ей в лицо
Жалко смотрит, грозно воет,
Словно сердце песье ноет,
Словно хочет ей сказать:
Брось! — Она его ласкать,
Треплет нежною рукою;
«Что, Соколко, что с тобою?
Ляг!» — и в комнату вошла,
Дверь тихонько заперла,
Под окно за пряжу села
Ждать хозяев, а глядела
Всё на яблоко. Оно
Соку спелого полно,
Так свежо и так душисто,
Так румяно-золотисто,
Будто медом налилось!
Видны семечки насквозь…
Подождать она хотела
До обеда; не стерпела,
В руки яблочко взяла,
К алым губкам поднесла,
Потихоньку прокусила
И кусочек проглотила…
Вдруг она, моя душа,
Пошатнулась не дыша,
Белы руки опустила,
Плод румяный уронила,
Закатилися глаза,
И она под образа
Головой на лавку пала
И тиха, недвижна стала…

Братья в ту пору домой
Возвращалися толпой
С молодецкого разбоя.
Им на встречу, грозно воя,
Пес бежит и ко двору
Путь им кажет. «Не к добру! —
Братья молвили: — печали
Не минуем». Прискакали,
Входят, ахнули. Вбежав,
Пес на яблоко стремглав
С лаем кинулся, озлился,
Проглотил его, свалился
И издох. Напоено
Было ядом, знать, оно.
Перед мертвою царевной
Братья в горести душевной
Все поникли головой,
И с молитвою святой
С лавки подняли, одели,
Хоронить ее хотели
И раздумали. Она,
Как под крылышком у сна,
Так тиха, свежа лежала,
Что лишь только не дышала.
Ждали три дня, но она
Не восстала ото сна.
Сотворив обряд печальный,
Вот они во гроб хрустальный
Труп царевны молодой
Положили — и толпой
Понесли в пустую гору,
И в полуночную пору
Гроб ее к шести столбам
На цепях чугунных там
Осторожно привинтили
И решеткой оградили;
И, пред мертвою сестрой
Сотворив поклон земной,
Старший молвил:

«Спи во гробе;

Вдруг погасла, жертвой злобе,
На земле твоя краса;
Дух твой примут небеса.
Нами ты была любима
И для милого хранима —
Не досталась никому,
Только гробу одному».

В тот же день царица злая,
Доброй вести ожидая,
Втайне зеркальце взяла
И вопрос свой задала:
«Я ль, скажи мне, всех милее,
Всех румяней и белее?»
И услышала в ответ:

«Ты, царица, спору нет,
Ты на свете всех милее,
Всех румяней и белее».

За невестою своей
Королевич Елисей
Между тем по свету скачет.
Нет как нет! Он горько плачет,
И кого ни спросит он,
Всем вопрос его мудрен;
Кто в глаза ему смеется,
Кто скорее отвернется;
К красну солнцу наконец
Обратился молодец.
«Свет наш солнышко! Ты

ходишь

Круглый год по небу, сводишь
Зиму с теплою весной,
Всех нас видишь под собой.
Аль откажешь мне в ответе?
Не видало ль где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених ей». — «Свет ты

мой, —

Красно солнце отвечало, — 
Я царевны не видало.
Знать ее в живых уж нет.
Разве месяц, мой сосед,
Где-нибудь ее да встретил
Или след ее заметил».

Темной ночки Елисей
Дождался в тоске своей.
Только месяц показался,
Он за ним с мольбой погнался.
«Месяц, месяц, мой дружок,
Позолоченный рожок!
Ты встаешь во тьме глубокой,
Круглолицый, светлоокий,
И, обычай твой любя,
Звезды смотрят на тебя.
Аль откажешь мне в ответе?
Не видал ли где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених ей». — «Братец мой,
Отвечает месяц ясный, —
Не видал я девы красной.
На стороже я стою
Только в очередь мою.
Без меня царевна, видно,
Пробежала». —

«Как обидно!» —

Королевич отвечал.
Ясный месяц продолжал:
«Погоди; об ней, быть может,
Ветер знает. Он поможет.
Ты к нему теперь ступай,
Не печалься же, прощай».

Елисей, не унывая,
К ветру кинулся, взывая:
«Ветер, ветер! Ты могуч,
Ты гоняешь стаи туч,
Ты волнуешь сине море,
Всюду веешь на просторе,
Не боишься никого,
Кроме бога одного.
Аль откажешь мне в ответе?
Не видал ли где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених ее». — «Постой, —
Отвечает ветер буйный, —
Там за речкой тихоструйной
Есть высокая гора,
В ней глубокая нора;
В той норе, во тьме

печальной,

Гроб качается хрустальный
На цепях между столбов.
Не видать ничьих следов
Вкруг того пустого места;
В том гробу твоя невеста».

Ветер дале побежал.
Королевич зарыдал
И пошел к пустому месту,
На прекрасную невесту
Посмотреть еще хоть раз.
Вот идет; и поднялась
Перед ним гора крутая;
Вкруг нее страна пустая;
Под горою темный вход.
Он туда скорей идет.
Перед ним, во мгле

печальной,

Гроб качается хрустальный,
И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным сном.
И о гроб невесты милой
Он ударился всей силой.

Гроб разбился. Дева вдруг
Ожила. Глядит вокруг
Изумленными глазами,
И, качаясь над цепями,
Привздохнув, произнесла:
«Как же долго я спала!»
И встает она из гроба…
Ах!.. и зарыдали оба.
В руки он ее берет
И на свет из тьмы несет,
И, беседуя приятно,
В путь пускаются обратно,
И трубит уже молва:
Дочка царская жива!

Дома в ту пору без дела
Злая мачеха сидела
Перед зеркальцем своим
И беседовала с ним.

Говоря: «Я ль всех милее,
Всех румяней и белее?»

И услышала в ответ:

«Ты прекрасна, слова нет,
Но царевна всё ж милее,
Всё румяней и белее».

Злая мачеха, вскочив,
Об пол зеркальце разбив,
В двери прямо побежала
И царевну повстречала.
Тут ее тоска взяла,
И царица умерла.
Лишь ее похоронили,
Свадьбу тотчас учинили,
И с невестою своей
Обвенчался Елисей;
И никто с начала мира
Не видал такого пира;
Я там был, мед, пиво пил,
Да усы лишь обмочил.

Похожие по содержанию произведения раздела:

«У лукоморья дуб зелёный» — из поэмы «Руслан и Людмила» У лукоморья дуб зелёный; Златая цепь н …

СКАЗКА О ЗОЛОТОМ ПЕТУШКЕ  А. С. Пушкин Рисунки: В.Конашевича Негде, в тридевятом царстве, В …

Сказка ложь, да в ней намек: Добрым молодцам урок. А. С. Пушкин Александр Сергеевич Пушкин — …

• < Сказка о Золотом Петушке Пушкин
• Александр Сергеевич Пушкин — Рассказ о Пушкине >

Добавить комментарий

Сказка о хорошо нарисованной царевне – Weekend – Коммерсантъ

Из-за мультяшно скривившихся елок виднеются башни волшебного замка, а на следующей странице вьюга заметает высокие шпили дворца. Красавица в платье с туго затянутым корсетом вертится у зеркала, меряя шляпку, расфуфыренный франт бросает розы к окошку юной принцессы, а вскоре за ним, выставив широкие груди в кольчугах, выстроились в ряд семь смешных усачей. Это знакомая сказка, в ней есть хрустальный гроб, отравленное яблоко и спасительная сила настоящей любви. Текст мы тоже помним с детства: «Царь с царицею простился, в путь-дорогу снарядился, и царица у окна села ждать его одна». И если на первый взгляд иллюстрации женятся скорее с Шарлем Перро, чем с пушкинским текстом, то это только на первый взгляд.

«Сказка о мертвой царевне» открывает серию сказок Пушкина, переосмысленных художником Евгением Антоненковым: уже готовы и «Золотой петушок», и «Сказка о царе Салтане». Евгений Антоненков — один из немногих художников детской книги, которому удалось совместить международное признание с коммерческим успехом. У него есть премия «Книга года», две номинации на международную премию Астрид Линдгрен и иллюстраторская премия Болонской ярмарки детской книги. Он любимый иллюстратор Юнны Мориц, из последнего его кисти (это не штамп — из всех техник художник предпочитает акварель) принадлежит отличная серия сказок Чуковского. Кажется, что Пушкину иллюстратор уже ни к чему, на самом деле ровно наоборот: приличные издания его сказок можно легко пересчитать по пальцам одной руки.

Классические иллюстрации к сказкам Пушкина — это картинки к невнимательно прочитанным текстам. Винить в этом стоит самого знаменитого из пушкинских иллюстраторов, самого Ивана Билибина. На любой билибинской картинке фабула покорена фактурой: герои существуют в тесном пространстве, придавленные потолком, воздух съеден завитушками, а все краски утекли в росписи. Здесь ковер, там изразец, еще цветная занавеска и бояре в кафтанах — и все, голова уже кружится. Народный стиль Билибина вполне соответствовал представлениям об этническом того времени — вспомните «Жар-птицу» Бакста. Но художник и Пушкина записал в один ряд к Василисе Прекрасной. Там поэт и оставался на протяжении века. В советской анимации краски слегка блекли, но вот уже в современных картинках Геннадия Спирина мы видим то же буйство текстиля.

Что просто несправедливо по отношению к Пушкину, чьи сказки далеко не сводятся к фольклору и даже им не являются. В той же «Сказке о мертвой царевне» он, например, занимается тем, что пересказывает на русский лад «Белоснежку», и ее франко-германские корни (Пушкин читал сказки братьев Гримм во французском переводе) то и дело вылезают в неожиданных местах. Евгений Антоненков очень здорово почувствовал это. У него есть два красноречивых разворота: на одном царевна выходит из леса и видит деревянный терем, на другом терем виден уже сверху и оказывается классическим средневековым замком с башенками. Все приметы окружения стираются: ни образов, ни интерьеров, и даже герои, прежде всего сама царевна, чаще всего остаются только силуэтами, да и от самой сказки будто ухвачена самая суть.

Стоит вчитаться, чтобы понять, насколько все здесь органично. Единственный персонаж у Пушкина, который не перешел в его текст будто прямиком из французского оригинала,— Чернавка, которая, отведя царевну в лес, заодно набирает там хвороста. Низенькая, достающая высокой злой царице разве что до пояса, в лаптях, вечно чем-то занятая неслучившаяся Золушка — единственный действительно русский персонаж в сказке, которую на самом деле населяют сплошные экспаты.

СПб.: Акварель, 2013

Н. Зиновьев(1888-1979). Иллюстрация к «Сказке о рыбаке и рыбке».1937.

Иллюстрация к «Сказке золотом петушке».

Иллюстрация к «Сказке о мертвой царевне».

Иллюстрация к сказке «Садко».

Иллюстрация А.Куркина к сказке «Морозко».

Иллюстрация Мельникова Г. к «Сказке о рыбаке и рыбке».

Иллюстрация к «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях».

В.Дудоров.(1916-1983).Иллюстрация к сказке «Руслан и Людмила» А.Пушкина.

Комната сказок музыкального театра Н.Сац.1972.

Иллюстрация к сказке П.Бажова «Каменный цветок» А.Ковалева и Г.Буреева.

Иллюстрация к сказке П.Бажова «Каменный цветок» А.Ковалева и Г.Буреева. .

Иллюстрация к сказке П.Бажова «Каменный цветок» А.Ковалева и Г. Буреева.

Иллюстрация к сказке П.Бажова «Каменный цветок» А.Ковалева и Г.Буреева. .

Иллюстрации к «Хождению за три моря».

Иллюстрация Дмитрия Буторина к «Хождению Афанасия Никитина за три моря».

Комната сказок музыкального театра Н.Сац.1972.

Иллюстрации Александра Михайловича Куркина к сказке А.Пушкина «Сказка о царе Салтане».Палех.

Сказки Пушкина.

Набор открыток «Былины» в исполнении палехских художников.1968.

Набор открыток «Уральские сказы П.Бажова» А.Ковалева и Г.Буреева.

Иллюстрации Б. и К. Кукулиевых к сказке А.Пушкина «Руслан и Людмила».Палех.

Набор открыток Е.Пашкова(Палех)»Сказки».1969.

Детская литература-Пушкин-Царь Салтан

Сказка о мертвой принцессе и семи рыцарях

Это русское стихотворение Александра Пушкина — интересная версия «Белоснежки.«Написанный в 1833 году, у Пушкина был французский перевод братьев Гримм, так что, похоже,« Сказка о мертвой царевне и семи рыцарях »была его редакцией сказки. Полный текст можно прочитать здесь, но ниже — отрывок.

Эта версия намного более романтична. В отличие от принца (тревожно), жаждущего трупа, этот принц уже был помолвлен с принцессой и провел время ее исчезновения в ее поисках. Принцесса живет с семью рыцарями, которые, несмотря на влюбленные в нее относятся к ней с величайшим уважением, и она остается верной своей невесте.

Иллюстрации Чарльза Робинсона

Царица, время уходить,
Болтала в зеркало:
«Кто на свете прекрасней
И обладает редчайшей красотой?»
Тогда что ответило стекло?
«Вы честны, не могу отрицать.
Но принцесса прекраснейшая
И красота ее редчайшая.
Вверх прыгнула гордая царица.
На столе, как она била,
Зеркало хлопало,
Туфля в яростном стуке! -стекло,
Вранье нагло, как латунь!
По какому праву она моя соперница?
Я обуздаю такое молодое безумие.
Так она выросла — назло мне!
Неудивительно, что она такая белая:
С выпуклой матерью, смотрящей
На этот снег — что такого удивительного!
А теперь посмотри сюда, объясни мне
Как она может быть справедливее?

В поисках «мертвой принцессы» Мориса Равеля

«Менины» (1656), Диего Веласкес (1599-1660), холст, масло, 318×276см, Museo del Prado, Мадрид, Испания

Когда я в детстве слушал музыку, я представил себе сцену, где музыкант завороженно смотрит в великолепном, но мрачном дворцовом зале на портрет давно умершей принцессы.

Мертвая принцесса, конечно, могла умереть в возрасте 100 лет, насколько это известно. Однако в моем воображении принцесса всегда умирала в юном возрасте, и на портрете у нее печальная улыбка на бледном лице, а ее хрупкое тело покрыто тяжелой мантией, расшитой сияющими драгоценностями.

Роза, которая только что засохла, стеклянная скульптура, которая только что разбилась, и все другие прекрасные вещи, которые крошатся, умирают, превращаются в пыль и к которым нельзя прикоснуться снова, наполняли мой разум всякий раз, когда я слушал музыку. Сначала мне просто понравилась сама вещь, но я даже не понимал, что вообще означает «паване».

Позже я узнал, что это медленный и торжественный танец процессии, исполнявшийся при европейских дворах в 16-17 веках. Затем я представил сцену, похожую на Эдгара Аллана По, где призрак прекрасной принцессы медленно шагает через пустой бальный зал дворца ночью, ее темные волосы развеваются позади нее.

Несколько лет назад я услышал, что вдохновением для Равеля на создание музыкального произведения послужил портрет Маргариты Терезы Испанской (1651–1673), написанный Диего Веласкесом (1599–1660). Должен признаться, я был немного разочарован. Очень красиво выглядит Маргарита в шедевре Веласкеса «Менины» (или «Фрейлины»). Но у этой юной принцессы светлые локоны и пухлые румяные щеки — это совершенно не похоже на образ бледной принцессы с темными волосами, который я давно вызывал у меня в голове.

Недавно я снова начал думать о Паване для мертвой принцессы, когда обнаружил корейский роман с таким же названием в области бестселлеров Книжного центра Киобо в центре Сеула. Неудивительно, что на обложке книги, написанной Пак Мин Гю, есть отрывок из «Лас Менинас».

Кстати, мне сразу стало интересно, почему в книге изображен гном с картины на обложке. Из любопытства я прочитал введение к книге и обнаружил, что она сосредоточена на истории любви уродливой женщины и многих других людей, которые вынуждены завидовать высшим людям.Я хотел бы когда-нибудь прочитать книгу.

Но я отвлекся. Я должен рассказать историю Маргариты, которая далека от темы романа Пака.

Говорят, что Равель отрицал, что мертвая принцесса, на которую он ссылался, была Маргаритой или какой-либо другой конкретной женщиной.

Тем не менее, многие люди связывают музыку с испанской принцессой, и этому есть причина. Первоначальное французское название пьесы — «Pavane pour une infante defunte». Infante, или инфанта по-испански, относится к испанской принцессе.Кроме того, в 16-17 веках были в моде паваны. Как испанская принцесса той эпохи, Маргарита Тереза, которая теперь имеет вечную жизнь на картинах мастера Веласкеса, — очевидный человек, который приходит на ум.

«Инфанта Маргарита» (1660), Веласкес (1599-1660), холст, масло, 220×150см, Museo del Prado, Мадрид

Согласно общепринятой интерпретации, художником настоящего произведения является сам Веласкес, и он рисует Маргариту, стоящую спиной к нам, зрителям, на холсте. С юной принцессой идут карлик и собака, чтобы ей не было скучно.

Тем не менее, принцесса устала, и одна из двух фрейлин преклонила колени перед ней, предлагая ей выпить. Другой готов сделать реверанс кому-то, кто стоит там, где мы, зрители, видим сцену. Инфанта, гном и еще несколько персонажей смотрят в том же направлении.В зеркале на заднем плане отражаются люди, на которых они смотрят: родители Маргариты, король и королева.

Но есть много других интерпретаций и противоречий, связанных с этой работой, например, рисует ли художник принцессу или ее родителей.

Веласкес написал «Менины», когда Маргарите было 5 лет — возможно, когда она была самой милой. Когда она была старше, у нее был выступающий подбородок. Вы можете увидеть это в пьесе Веласкеса «Инфанта Маргарита», которую он завершил, когда ей было 9 лет.

Выступающий подбородок было не очень хорошо для членов Дома Габсбургов, правившего в то время Австрией и Испанией. Было сказано, что это генетическая ошибка, вызванная многократными браками людей в одной семье. Фактически, Маргарита была устроена замуж за своего дядю, императора Священной Римской империи Леопольда I., когда она была молодой. В конце концов она вышла за него замуж, а затем умерла в возрасте 22 лет, когда рожала ребенка.

Говорят, что она была любимым ребенком, а также любимой женой, так что, возможно, ей действительно было хорошо, пока она была на этой планете.Тем не менее, портрет этой молодой принцессы в платье в стиле барокко, которое выглядит слишком тяжелым, источает некоторые оттенки меланхолии, что неудивительно, учитывая, что ее жизнь была устроена другими людьми и была слишком короткой.

Теперь, слушая «Павану вместо мертвой принцессы», я представляю себе юную инфанту, достойно танцующую в тяжелом платье в стиле барокко, бросающую невинную и яркую улыбку в сторону старого придворного художника.

, автор — Мун Со-Ён [[email protected]]

Сказочные пятницы: Светлая принцесса

1969 Издание Фаррара «Принцессы света» Джорджа Макдональда, иллюстрированное Морисом Сендаком. Специальные коллекции детской литературы PR4967 .L54 1969.

Викторианский поэт, критик и писатель Джордж Макдональд сегодня лучше всего запомнился своими фантастическими романами, такими как Принцесса и гоблин и В тылу северного ветра. Одним из первых произведений Макдональда для детей была короткая литературная сказка «Светлая принцесса». Хотя к июлю 1862 года она уже была в рукописи, «Светлая принцесса» не была опубликована до тех пор, пока не появилась в тексте взрослого романа Макдональда Адела Кэткарт в 1864 году.Позже он снова появился в коллекции Dealing with Fairies в 1867 году. [1] Сам Макдональд сопротивлялся разделению своей аудитории и утверждал, что он писал «не для детей, а для детей лет пяти, пятидесяти или семидесяти пяти». [2]

Хотя его имя меньше нарицательное, чем его друг Льюис Кэрролл, Джордж Макдональд оказал глубокое влияние на многих важных писателей 20-го века, включая Э. Несбита, К. С. Льюиса, Мадлен Л’Энгл и Мориса Сендака. Сендак, по сути, проиллюстрировал издание «Принцесса света» 1969 года. Серые рисунки Сендака, стилистически напоминающие гравюры или офорты, придают жуткую мрачность даже ранним, беззаботным главам медитации Макдональда об эмоциональной траектории от детства до взрослой жизни.

Пародируя Спящую красавицу, «Светлая принцесса» начинается с бездетной пары, которая тоскует по наследнику, и, как и родители Спящей красавицы, король и королева Джорджа Макдональда пренебрегают тем, чтобы кого-то пригласить на крестины — в этом случай, злобная сестра короля, которая также оказалась очень умной и могущественной ведьмой.В отместку она проклинает принцессу в момент ее крещения:

Свет духа, чарами моими,
Свет тела, каждой частичкой,
Никогда не утомляемые человеческие руки —
Раздави только сердце своих родителей!

Это проклятие лишает принцессу ее притяжения, приводя к злоключениям — от легкого неудобства поднятия к потолку до более серьезной опасности быть унесенным озорным ветром в окно.Однако Макдональд также играет на множестве значений гравитации и легкости, как в этом отрывке между королем и королевой:

«Я уверен, что быть беззаботным — это хорошо, независимо от того, наша она или нет».
«Плохо быть легкомысленным», — ответила королева, пророчески глядя в будущее.
«Хорошо быть легкомысленным», — сказал король.
«Плохо быть легкомысленным», — ответила королева.
«Хорошо быть легкомысленным», — сказал король.
«Это плохо …» начала королева; но король прервал ее.
— На самом деле, — сказал он тоном человека, завершившего спор, в котором у него были только воображаемые противники и в котором, следовательно, он одержал победу, — на самом деле, это вообще хорошо — быть легким «.
«Но быть легкомысленным — это вообще плохо», — возразила королева, которая начинала выходить из себя.

Принцесса оказывается легкой и легкомысленной, неспособной ни к чему относиться серьезно и ни о ком глубоко заботиться. Эффекты проклятия смягчаются только во время плавания — случайно обнаруживается, что в воде принцесса восстанавливает свою физическую гравитацию. Она проводит как можно больше времени на озере возле замка, в конце концов, в компании переодетого принца, который присоединяется к ней для ночных купаний и влюбляется в нее. Однако, когда он говорит принцессе о любви, «она всегда поворачивала к нему голову и смеялась.«

Когда вода в озере начинает высыхать, принцесса уходит прочь. Незаметно для всех сестра короля использовала волшебную змею, чтобы создать сток со дна озера в огромную пещеру внизу. В одном из оставшихся бассейнов на высохшем дне озера группа детей находит золотую тарелку с надписью:

Только смерть от смерти может спасти.
Любовь — это смерть, и поэтому храбрость —
Любовь может заполнить самую глубокую могилу.
Любовь любит под волной.

На оборотной стороне пластины поясняется, что только тело живого человека, добровольно утонувшего, может остановить осушение озера.Принц (все еще переодетый) предлагает себя королю в качестве жертвы, при условии, что принцесса составит ему компанию, пока он ждет, пока вода покроет его.

Принцесса принимает его жертву как должное и совсем не любезна, пока они ждут — жалуются, что это утомительно, что она хочет спать, и когда вода начинает подниматься, спрашивает: «Почему мы не можем пойти и искупаться? ? » пока принц не напомнит ей: «Я больше не буду плавать». Незадолго до того, как вода достигает его подбородка, он просит принцессу поцеловать его, что она и делает, и когда вода покрывает его лицо, серьезность ситуации, наконец, поражает ее:

Вода поднималась и поднималась.Это коснулось его подбородка. Он коснулся его нижней губы. Он коснулся его губ. Он плотно закрыл их, чтобы не допустить этого. Княгиня начала чувствовать себя странно. Он коснулся его верхней губы. Он дышал через ноздри. Принцесса выглядела дикой. Он покрыл его ноздри. Ее глаза выглядели испуганными и странно светились в лунном свете. Его голова упала назад; вода сомкнулась над ним, и пузырьки его последнего вздоха пузырились сквозь воду. Княгиня вскрикнула и прыгнула в озеро.

Поняв, наконец, что жизнь ее спутника для нее важнее, чем даже ее любимое озеро, принцесса затаскивает принца в лодку, гребет к берегу и всю ночь пытается оживить его. до тех пор, пока: «Наконец, когда они почти отказались от этого, как только взошло солнце, принц открыл глаза».

И впервые в жизни принцесса расплакалась. Снаружи по всей земле начинается сильный дождь и не только озеро, но и все реки пополняются.И когда принцесса перестает плакать и пытается встать, она падает, к удивлению и восторгу своей старой няни:

«Моя дорогая дитя! Она обрела свою серьезность!»
«Ой, это все! Не так ли?» — сказала принцесса, поочередно поглаживая плечо и колено. «Я считаю это очень неприятным. Мне кажется, что меня раздавят вдребезги».
«Ура!» крикнул князь с постели. «Если вы пришли в себя, принцесса, я тоже. Как озеро?»
«Бездушный», — ответила медсестра.
«Тогда мы все счастливы».
«Это действительно так!» ответила принцесса, всхлипывая.

Принц и принцесса обручены, принцесса учится ходить, а не плыть, и со временем у них рождаются сыновья и дочери, «ни один из которых не был известен в самый критический момент, чтобы потерять хоть малейшую часть своей жизни». должная пропорция силы тяжести ».

[1] Ян Сусина, Место Льюиса Кэрролла в детской литературе (Нью-Йорк: Рутледж, 2010): 29.

[2] Родерик МакГиллис. «Джордж Макдональд», Словарь базы данных литературной биографии. Том 163: Британские детские писатели, 1800-1880 гг. . Эд. Мина Хорана, 1996.

Смерть в народных сказках

Жил-был бедный портной, который едва мог прокормить своих двенадцать детей. Когда родился тринадцатый, обезумевший мужчина выбежал на дорогу, решив найти кого-нибудь, кто станет крестным отцом для ребенка. Он не знал другого способа обеспечить своего новорожденного сына.Первым прошел Бог, но бедный портной отверг его. «Бог дает богатым и берет у бедных. Я буду ждать, пока придет другой». Вторым прошел Дьявол, но бедный портной отверг и его. «Он лжет, обманывает и сбивает с пути хороших людей. Я буду ждать другого». Третьим человеком, который прошел, был Смерть, и бедный портной внимательно его рассмотрел. «Смерть одинаково обращается со всеми людьми, будь то богатые или бедные. Я спрошу именно его».

Смерть никогда раньше не просили об этом, но он сразу согласился.«Ваш ребенок ни в чем не будет нуждаться, — сказал он, — потому что я действительно могущественный друг». Шли годы, а он сдержал слово. Мальчик и его семья ни в чем не нуждались. Когда мальчик, наконец, достиг совершеннолетия, перед ним предстал его крестный отец Смерть. «Пришло время утвердить вас в этом мире. Вы должны стать великим врачом. Возьмите эту волшебную траву, лекарство от любого недуга на этой земле. Ищите меня, когда вас зовут к постели пациента. Если вы видите меня во главе, затем дайте им настойку травы, и ваш пациент поправится.Но если вы увидите меня у подножия, вы поймете, что им пора умирать. Ваш диагноз всегда будет правильным, и вы будете известны во всем мире ».

Так оно и было. Молодой человек стал самым известным врачом своего времени, и его слава распространилась повсюду, пока не достигла ушей короля. Король лежал больной в своей золотой постели, и он вызвал к себе сына портного. Но когда молодой врач наконец прибыл в богато обставленную спальню, он увидел, что король тяжело болен и что Смерть стоит у его ног.Этот царь был очень любим, и молодой человек очень хотел его вылечить. Он быстро проинструктировал придворных повернуть кровать в обратную сторону, а затем вылечил короля настойкой волшебной травы. Смерть не обрадовалась. Он погрозил своим длинным костлявым пальцем крестнику и сказал: «Никогда больше не обманывай меня. Если ты это сделаешь, тебе будет хуже».

Молодой человек принял это предупреждение близко к сердцу и больше не пересекал своего крестного до тех пор, пока дочь короля не заболела, и его не вызвали обратно во дворец. Это был единственный ребенок хорошего короля. Он отчаянно хотел увидеть ее хорошо. «Спаси ее жизнь, — сказал король, — я дам тебе ее руку замуж». Доктор пошел в спальню прекрасной девы, где ждала Смерть. Он стоял у изножья кровати принцессы, готовый увести ее. «Не перебивай меня снова», — предупредил его крестный, но доктор уже был наполовину влюблен. Он приказал перевернуть постель принцессы и дал ей настойку на травах.

Принцесса была немедленно исцелена, но Смерть протянула холодную белую руку и сжала ее руку крестника, говоря.«Вместо этого ты пойдешь со мной». Он отвел юношу в пещеру, в нишах которой стояли миллионы свечей. «Здесь, — сказал он, — горят свечи для каждой жизни на земле. Каждый раз, когда свеча опускается и гаснет, жизнь заканчивается. Эта ваша». Смерть указала на свечу, которая сгорела до лужицы воска. «Пожалуйста, — умолял его крестник, — я много лет был твоим верным слугой. Пожалуйста, Крестный Отец Смерти, ты не зажжешь для меня новую свечу?» Смерть безжалостно смотрела на него. Свеча зашипела и погасла. Молодой доктор упал замертво.

Эта история под названием Крестный отец смерти происходит из немецких народных сказок братьев Гримм. Его также можно найти в различных формах в ряде других стран, например, Пастух и три болезни из Греции, Справедливый человек из Италии, Ангел забирающий души из Армении, Контракт с Азраилом из Египта, Dr.Urssenbeck из Австрии и The Boy With the Keg of Ale из Норвегии. Это одна из ряда народных сказок, в которых Смерть олицетворяется: иногда как пугающая фигура, иногда как сострадательная, а иногда как обычный мужчина или женщина, у которых есть работа.

Есть много сказок, в которых Смерть неуловима, например, Jump In My Sack из Словении — в которой молодой человек ублажает могущественную фею, которая предлагает ему два волшебных желания. Он просит мешок, который втянет все, что он назовет, и палку, которая сделает все, что он попросит. Эти желания исполняются, и молодой человек использует мешок, чтобы принести ему мясо и питье, пока он не приходит в большой город и не попадает в группу игроков. Смерть (или Дьявол в итальянской версии сказки) — среди переодетых игроков, которые развлекаются за игровым столом, заманивая людей к финансовому краху, а затем собирая их души, когда они доводятся до самоубийства. Молодой человек видит сквозь маскировку Смерти. Он приказывает мешку всосать Смерть, затем приказывает палке громко бить его.Наконец Смерть умоляет о пощаде, обещая молодому человеку все, что он захочет. Молодой человек просит вернуть к жизни всех своих друзей-азартных игроков, а затем приказывает Смерти немедленно уйти и держаться подальше от него. Но много лет спустя, старый и больной, он передумал об этой сделке. Теперь он использует мешок, чтобы позвать Смерть обратно, и благодарен за то, что его уводят.

В ряде сказок Смерть перехитрили и изгнали с ужасными последствиями. Старые, больные и смертельно раненые не умирают, а пребывают в агонии, пока, наконец, важность роли Смерти больше не может игнорироваться. В испанской сказке старуха ловит Смерть на своем грушевом дереве и не отпускает его, пока он не пообещает никогда не вернуться. Женщину зовут Тиа Мизерия (тетя Мизери), и пока Смерть сдерживает свое обещание, мы будем страдать в этом мире. В похожей сказке из Португалии Смерть в конце концов перехитрила старуху — но находит ее такой проницательной, что быстро возвращает ее в свой дом и убегает.

В некоторых сказках упоминается Бог , мать Смерть, например, версии историй, рассказываемых в Словении и Моравии, а также за морем в американском горном районе Аппалачей.Изображение смерти мужчиной или женщиной зависело от культуры, времени и рассказчика, но примеры того и другого широко встречаются в народных сказках по всему миру. В Смерть и Дева , история, известная как в народных сказках, так и в народных балладах, взаимодействие мужской фигуры Смерти и рожденной молодой женщины, на которую он пришел, имеет почти соблазнительное качество. Она пытается торговаться за свою жизнь, предлагая свое золото и драгоценности, когда он мягко объясняет, что она должна пойти с ним той же ночью. В некоторых графических изображениях этой истории Смерть изображается как рыцарь, одетый в черное; в других, что еще более пугающе, он — скелет в рыцарской одежде. (Франц Шуберт использовал эту сказку для своего прекрасного квартета ре минор : Смерть и девушка , сочиненного в 1824 году.) В турецкой сказке Принц, который жаждал бессмертия , мужская фигура Смерти противопоставляется фигуре Королева бессмертия. Они заключают пари, кто подбросит героя, подбросив его в воздух. В рассказе из северной Италии Смерть изображена как прекрасная молодая женщина.Она нежеланный гость во дворце, когда раскрывается ее истинная личность (когда она забирает красивого молодого короля), но желанный гость в коттедже бедной старухи, которая ждала ее.

В представлениях раннего средневековья Смерть обычно была мужского начала: могущественная, безжалостная, вездесущая. Одетый в черное, он был Мрачным Жнецом, рубившим мужчин и женщин в расцвете сил, как принца, так и поэта, и нищего. В период позднего средневековья и раннего Возрождения мы находим больше примеров Смерти как женщины — таких как Донна Ла Морт в знаменитом стихотворении Петрарки «Триумф смерти», которая внезапно появляется полностью «черным и черным», чтобы претендовать на жизнь молодой дворянки.Танец смерти (или Danse Macabre) впервые появился в середине 14-го века, когда Черная смерть опустошила свой путь по Европе. Танец смерти возник в форме христианской зрелищной пьесы, которую разыгрывают на кладбищах и кладбищах среди склепов и могил. Смерть появилась здесь в виде замаскированных фигур скелетов, намеревающихся увести серию жертв (всего двадцать четыре) из всех слоев общества. Жертвы протестовали бы, предлагая причины, по которым их и только их следует пощадить, но в конце концов всех уносят в могилу, пока играют скрипачи.Это сопровождалось проповедями, в которых подчеркивалось, что смерть может поразить любого в любое время, и призывали аудиторию подготовиться и жить без греха.

В Италии следующего столетия смертельные зрелища ставились более тщательно. Как описывают их Чарльз Б. Герберманн и Джордж Чарльз Уильямс (в Католической энциклопедии): «После наступления темноты по улицам города ехала огромная повозка, задрапированная черным и запряженная волами. В конце шахты была видна Ангел смерти трубит в трубу.На вершине фургона стояла огромная фигура Смерти с косой в окружении гробов. Вокруг повозок были крытые могилы, которые открывались всякий раз, когда процессия останавливалась. Мужчины, одетые в черные одежды, на которых были нарисованы черепа и кости, вышли и, сидя на краю могил, пели панихиды о краткости человеческой жизни. Перед и позади фургона появились люди в черно-белых одеждах с факелами и посмертными масками, за ними следовали знамена с изображениями черепов, костей и скелетов, верхом на тощих клячках.Пока они шли, вся компания дрожащими голосами пела Miserere ».

Существует множество графических изображений Триумфа Смерти и Танца Смерти, например, гравюры на дереве, созданные Гансом Гольбейном в 1538 году. Серия Гольбейна начинается с Сотворения, Искушения, Изгнания и Последствий Первородного Греха, в результате чего Смерть в мир. Пятая гравюра на дереве изображает мертвых в виде скелетов на кладбище, играющих с музыкальными инструментами. На следующих изображениях показаны различные фигуры, танцующие к своим могилам, от высокородного Папы до скромного нищего.Последние изображения показывают Страшный суд и победу Бога над смертью. Смерть также появляется в виде скелета в самых ранних дошедших до нас картах Таро, которые впервые появились в Италии и Франции в 14 веке. Тогда использование карт было ограничено, потому что каждую колоду приходилось раскрашивать вручную. С техникой печати 16 века их использование стало более распространенным. В марсельской колоде этого периода Смерть представляет собой бесполую фигуру скелета, держащую косу и стоящую на поле костей. Более известная колода Таро Райдера Уэйта (иллюстрированная Памелой Колман Смит) восходит к 1910 году, но использует символические образы более раннего периода.Здесь Смерть появляется как рыцарь-скелет, одетый в черные доспехи, восседающий на белом коне. Этот образ перекликается с гравюрами Гольбейна и гравюрой Альбрехта Дюрера 16 века «Рыцарь, смерть и дьявол».

Мой друг и коллега Мидори Снайдер — писательница, которая разными способами работала с фольклором смерти (в ее элегическом феерическом романе Сад Ханны , рассказе ее детей «Джек Стро» [читать онлайн здесь] и в романе -в разработке по мотивам итальянской сказки), поэтому я спросил ее, что она думает по этому поводу:

«В фольклоре есть много персонажей, связанных со смертью, — ответил Мидори, — различные провозвестники смерти и торговцы смертью, но я бы предположил, что на самом деле они не являются фигурами Смерти, как в Мистереили Мисс Смерть. Морриган, ирландская богиня войны, например, упивается не только славой войны, но и ее насилием и резней: вкусом страха, запахом крови, моментами смерти воинов на поле битвы. Летая над битвой в образе черной ворона, она — фигура Судьбы, как Валирии из скандинавского мифа , предсказывающие , кто будет жить, а кто умрет … но она не сама Смерть. Различные инкубы и суккубы из европейских народных легенд являются торговцами смертью, в своих действиях они смертельны для незадачливых смертных, которые запутались с ними. ..но они тоже не Смерть. Их интерес представляют конкретные люди (обычно те, кто улавливает их сексуальный интерес), тогда как Смерть — убийца с равными возможностями. Смерть забирает ребенка, взрослого, старого, молодого, сильного и слабого. Смерть не различает, а движет всем по постоянно меняющейся, непредсказуемой схеме. Вот что так ужасно — то, как смерть сопротивляется включению в известный план. Все, что мы знаем, это то, что это произойдет, но никогда не когда и никогда.Такие сказки, как Крестный отец Смерти или средневековый танец смерти, специально обращались к этой идее и к этому ужасу — в отличие от других фольклорных смертоносных существ, которые выбирают очень конкретные жертвы. Пугающий рассказ Эдгара Аллана По «Маска красной смерти» играет с идеей о том, что каждый воображает, что он может предсказывать и идентифицировать Смерть и, следовательно, держать его / ее подальше. И что пугает в сказке, так это явная легкость, с которой Смерть проникает в маску вместе с остальными гуляками. «

«Я также думал о различиях в тех историях, где мертвые живут в мире, альтернативном нашему», — продолжает Мидори. «Греческий бог подземного мира, Аид, не фигура мистера Смерти, а, скорее, он Царь мертвых, довольный тем, что правит душами, которые пришли к нему, вместо того, чтобы выйти и схватить их сам. Точно так же в христианской традиции, где те, кто умирают, « рождены для вечной жизни » на небесах или в аду, Христос не мистер Смерть, как и сатана (особенно если кто-то думает о его образе Данте, застывшего в постели льда), хотя обоим есть что сказать о мертвых душах в загробной жизни.

«Когда мы смотрим на миф, особенно на тот цикл сказок, в котором смерть приносит в мир (часто неуклюжая фигура Трикстера), смерть редко олицетворяется. Она движется как сила природы, невидимая и вездесущая. Смерть происходит . Но в народных сказках и сказках смерть приобретает лицо, фигуру, точку консолидации, что позволяет главному герою сказки, столкнувшись со своей смертностью, распознать ближайший момент. мистераили Мисс Смерть — это обычно странница, путешественница, не связанная местом или положением. Сама анонимность и гибкость олицетворенной Смерти обеспечивает равенство, с которым смерть встречает всех нас … высоких и низких.

«Смерть также является зеркальным отражением нас самих. В живописных изображениях средневековья и эпохи Возрождения Смерть часто носит рваную, зеркальную копию одежды, которую носит его жертва. В конце концов, это наша Смерть, которую мы встречаем для каждого из нас, никто другой.В рассказах, где он появляется, мистер Смерть является отражением — конкретным, экстернализованным образом смерти главного героя. И поэтому его внешний вид может что-то сказать о персонаже, чья смерть наступила. От Мрачного жнеца из средневековой легенды до элегантного молодого незнакомца в рассказе Питера Бигля «Приди, леди Смерть» или «женщины в белом» в фильме Боба Фоуза « All That Jazz», от Шивы с ее сладострастной формой и смертоносными руками до Джонни Деппа в Призрачный фильм Джима Джармуша « Мертвец », Смерть появляется в различных обличьях, но также по-разному действует как повествовательный знак. Например, смерть Койота в мифах Трикстера переживается (и читается) совсем иначе, чем смерть, предложенная рыцарем-скелетом, который приходит, чтобы забрать Деву. Первый считается временным, потому что койот всегда возвращается к жизни, а другой пугающе постоянен. Скелет отражает то, во что превратится Дева. Воистину, во что мы все станем ».

Смерть — частая тема в сказках, равно как и суровые реалии ее последствий, поскольку многие истории начинаются со смерти одного или обоих родителей героя.Историк сказок Марина Уорнер отмечает, что смерть во время родов была гораздо более распространенным явлением за столетия до нашей, а преобладание пасынков и сирот в сказках отражало социальную реальность. Многие из этих сказок (в их доикторианской форме) были чрезвычайно жестокими, в том числе те, что собраны братьями Гримм в изданиях, изданных для немецких детей. Хотя известно, что Гриммы редактировали свои сказки довольно тяжелой рукой, лишая их чувственности и моральной двусмысленности, они не стеснялись оставлять нетронутыми большую часть худшего насилия. (Действительно, как отметила ученый Мария Татар, в некоторых рассказах они усиливали его.) Убийство, каннибализм и детоубийство — основные элементы сказочного жанра. От Синей Бороды с его палатой ужасов до доброй жены в Можжевельник , обезглавившего своего неудобного пасынка, смерть — очень реальная угроза в сказках, но не всегда последнее слово. В Птица Фитчера (вариант Синей Бороды) героиня не только перехитрила волшебника, который хочет жениться, а затем убить ее, но и может вернуть к жизни изрубленные тела своих предшественников.Пасынок в фильме Можжевельник возвращается на землю в виде птицы. Мертвая мать Золушки возвращается в виде рыбы (в древнейшей китайской версии истории), коровы (в шотландской версии) или дерева (в версии, найденной в Гриммсе), присматривая за своей дочерью и шепча мудрые советы. .

Еще один хороший пример — история Белоснежки. Наша героиня не просто спит, а мертвых , в ранних версиях ее рассказа: выставлены в стеклянном гробу, ее форма нетленная, как у святой. Некрофильный подтекст этой истории наиболее очевиден в итальянской версии 16-го века под названием The Crystal Casket . В этой сказке героиню уговаривают познакомить своего учителя с овдовевшим отцом. Возникает брак, но вместо благодарности учитель жестоко обращается с падчерицей. Орел помогает девушке сбежать и прячет ее во дворце фей. Затем мачеха нанимает ведьму, которая продает девушке отравленные сладости. Она съедает одного и умирает. Феи оживляют ее.Ведьма снова наносит удар, переодетая портной в красивом платье на продажу. Когда платье зашнуровано, девушка падает замертво — и на этот раз феи не оживят ее. (Они раздражены тем, что она продолжает игнорировать их предупреждения.) Они помещают тело девушки в сказочную шкатулку, привязывают ее к спине лошади и отправляют в королевский город.

Шкатулку вскоре находит принц, который влюбляется в красивую «куклу» и забирает тело с собой. «Но мой сын, она мертва!» протестует его мать.Князь не расстанется со своим сокровищем; он запирается в башне с девушкой, «поглощенной любовью». Вскоре его вызывают в бой, оставив куклу на попечение матери. Королева игнорирует жуткое существо до тех пор, пока не приходит письмо, предупреждающее ее о скором возвращении принца. Она быстро вызывает своих горничных и приказывает им очистить заброшенный труп. Они так и делают, в спешке проливая воду, сильно пачкая девичье платье. Королева думает быстро. «Снимай платье! Мы сделаем еще одно, и мой сын никогда не узнает.»Когда они развязывают шнурки, девушка возвращается к жизни, сбитая с толку и встревоженная. Королева с сочувствием слышит ее историю, одевает девушку в ее собственное королевское платье, а затем, как ни странно, прячет девушку за замком и ключом, когда приходит принц. Он немедленно просит показать свою «жену» (что, черт возьми, он делал в этой запертой комнате?) «Мой сын, — говорит королева, — девочка умерла. От нее так плохо пахло, что мы похоронили ее ». Он злится и плачет. Королева смягчается. Вызывают героиню, рассказывают ее историю, и теперь они поженились.

Автор и исследователь сказок Вероника Шаноэс отмечает: «Многие сказки и мифы касаются фантазии о том, что, если вы достаточно любите кого-то, вы можете воскресить его из мертвых. В сказках это усилие обычно бывает успешным и желание исполняется: Спящая красавица просыпается; Белоснежка оживает; старшие сестры в Птица Фитчера реанимируются; героиня восстанавливает своего принца в К востоку от Солнца, к западу от Луны и т. Д. Но в мифах истории, как правило, больше о границах человеческой любви и ее неспособности победить смерть: Гильгамеш не может вернуть Энки; Ахилл не может вернуть Патрокла; Тесей не может спасти Пирифоса; Орфей терпит поражение; и хотя она богиня, любовь Деметры к Персефоне может вернуть ее только на полпути.«

Сказки Ганса Христиана Андерсена часто затрагивают тему смерти, но те, которые непосредственно затрагивают эту тему, относятся к числу его самых набожных и сентиментальных, они лучше соответствуют викторианским вкусам, чем наши сегодняшние. Один из наиболее интересных из них — История матери , в котором Смерть стучит в дверь женщины и забирает ее любимого сына. Обезумевшая женщина решает следовать за ней и проделывает долгий и утомительный путь в царство Смерти. Там она находит оранжерею, до отказа заполненную цветами и деревьями всех видов, каждое из которых представляет собой отдельную жизнь где-то на земле. Когда приходит Смерть, она обманом заставляет его вернуть жизнь ее сына, но Смерть показывает ей будущее и ужасную жизнь, которую будет вести ее ребенок. Тогда она знает, что его смерть — это воля бога и милость, и она спокоена.

Лучшая сказка Андерсена о смерти заслуженно стала классикой. Соловей — это история китайского императора и птицы с изысканной песней.Император какое-то время обожает птицу, затем заменяет скромное, верное существо золотой механической копией … до той ночи, когда за ним приходит Смерть, тяжело присев на грудь:

Открыв глаза, он увидел, что там сидела Смерть в короне Императора, держала в руках золотой меч Императора и несла шелковое знамя Императора. Среди складок больших бархатных занавесей виднелись до странности знакомые лица. Одни были ужасными, другие нежными и добрыми. Это были дела Императора, хорошие и плохие, которые вернулись к нему теперь, когда Смерть села в его сердце.

«Разве ты не помнишь?» они шептались один за другим. «Разве ты не помнишь …?» И они рассказали ему о вещах, от которых у него на лбу выступил холодный пот.

«Нет, не вспомню!» сказал Император. «Музыка, музыка, звучите в великий китайский барабан, чтобы я не услышал, что они говорят!»

Но ничто не заглушит шепот. Механическая птица Императора сидит безмолвно, потому что заводить ее некому.Затем появляется настоящий соловей, узнав о бедственном положении императора. Он поет так красиво, что фантомы исчезают, и даже Смерть перестает слушать. Соловей торгуется за жизнь императора, и Смерть уходит.

Смерть подчеркивает магические истории, составляющие Арабские ночи , потому что это причина, по которой Шахерезада рассказывает свои истории: чтобы спасти себя и свою сестру. «В« Шахерезаде »есть что-то почти трикстерское, — отмечает Мидори. «Она использует рассказывание историй, чтобы держать смерть в страхе, — но она делает это, никогда не заканчивая рассказ утром, когда его завершение может сигнализировать о прибытии ее собственной обещанной смерти. Вместо этого она уходит в захватывающий момент, который требует еще одного ночь, чтобы закончить — и затем быстро начинает другую сказку, прежде чем ночь закончится. Момент завершения (репетиция «смерти») действительно наступает — но посреди ночи, что позволяет ей воскресить себя в другой сказке до восхода солнца.Таким образом, как если бы каждая история рождает свой собственный момент смерти, за которым следует новое произведение, которое воскрешает рассказчика. Это как смерть обманщика в рассказах о Койоте, смерть, которая никогда не бывает окончательной. Он всегда возвращается, повторяя движение между смертью и творением ».

Это тоже сказки, смерть не всегда окончательна; иногда это агент изменений и трансформации. Спящая красавица в своем смертном сне, Белоснежка в своем стеклянном гробу: это всего лишь репетиция смерти, и из нее создается новая жизнь (буквально, в случае со Спящей красавицей, которая рожает близнецов, когда она лжет. спят и просыпаются, пытаясь сосать грудь).В мифах Трикстера обычно проясняется связь между смертью и жизнью, разрушением и творением; но и в сказках смерть не всегда является концом или, по крайней мере, не просто концом. В нем могут быть семена новой жизни, изменений, трансформации — вот о чем так часто рассказываются эти сказки на самом базовом уровне.

«Смерть в фольклоре, если она не связана с более жестокими типами торговцев смертью, обычно довольно неоднозначна, — заключает Мидори, — что, конечно же, является природой самой смерти.В какой-то момент мы должны принять и принять это, потому что это судьба всех нас, но мы сопротивляемся этому (по крайней мере, в определенные моменты нашей жизни) из-за его окончательности. Смертельные образы в народных и сказках позволяют нам персонализировать наш контакт со смертью на достаточно долгое время, чтобы противостоять ей, спорить с ней, противопоставлять ей свой разум. . . и, возможно, если нам повезет, наконец-то помириться с этим ».

Это благодатная почва для писателей-фантастов, некоторые из которых уже хорошо ею воспользовались: Урсула К.Ле Гуин в The Farthest Shore , Джейн Йолен в Карты скорби , Рэйчел Поллак в Godmother Night , Нил Гейман в его комиксах Sandman и т. Д. и взрослеет … и по мере того, как мы, писатели-фантасты и художники, стареем и взрослеем вместе с ним.

****

Удивительно жуткие фотографии сегодня сделаны американским фотографом Даниэлем Васкесом, который живет и работает в районе залива Калифорнии.Посетите его веб-сайт «Американский упырь» и страницу в Instagram, чтобы увидеть больше его потрясающих работ.

Фотографии выше принадлежат Даниэлю Васкесу. Иллюстрации: «Крестный отец смерти» Джонни Б. Грюэля (1880-1938) и карта Таро Смерти Памелы Колман Смит (1878-1951). Все права на изображения и текст, указанные выше, принадлежат художникам и авторам. Большое спасибо Мидори Снайдер за ее вклад в это эссе. Дополнительная литература: Кэтрин Лэнгриш о смерти в фантастической литературе.

Принцесса Ирис — Сказка — Музей радуги

Принцесса Ирис и Музей радуги м
Красочная сказка о новом зеленом будущем старой земли…

Посмотреть PRINCESS IRIS как презентацию SlideShare

Принцесса Ирис и Музей радуги

Давным-давно, одним весенним утром, прекрасная радуга появилась над землей недалеко отсюда. Такой красивой радуги люди еще не видели.В то утро родилась принцесса Ирис.

Родители Ирис были королем и королевой, но они не были богаты. Они жили на вершине холма в захудалом замке, который люди называли МУЗЕЙ, потому что в нем было так много душных старых картин на стенах, а душная старая мебель была настолько изношенной.

В МУЗЕЕ жили еще трое служанок: старая дева, толстая кухарка и садовник с мхом в бороде. Садовник был также водителем ржавого старого лимузина короля.

Замок был полон сквозняков, скрипели двери и были мыши.

Когда Ирис исполнилось четыре года, она была самой красивой девушкой в ​​стране, но также и самой грустной, потому что у нее не было друзей. Никому не разрешалось играть с ней в замке, потому что ее родители были королем и королевой. Принцесса Ирис часто чувствовала себя такой одинокой. Перед тем как заснуть по ночам, она часто мечтала: «Если бы у меня были обычные отец и мать».

Когда Айрис исполнилось пять лет, король и королева устроили большой праздник, чтобы отпраздновать ее день рождения.По всей стране города украшали флагами, у всех был выходной, а люди танцевали на улицах. Садовник с мхом в бороде возил принцессу Ирис на старом лимузине по всей стране. Но куда бы она ни приходила, людям было грустно, когда они видели, как грустно выглядела маленькая принцесса.

История печальной принцессы разнеслась по всей земле. Однажды красивый незнакомец из другой страны постучал в дверь старого замка. На нем был блестящий фиолетовый костюм с белыми пуговицами цвета слоновой кости и зеленая шляпа с пером по краям.

Когда старая дева открыла дверь замка, красивый незнакомец сказал: «Я пришел за принцессой. Я слышал, что ей грустно, и обещаю порадовать ее ».

Но служанка прогнала этого красавца, как она всегда поступала с любыми незнакомцами и бродягами, которые приходили в гости. Никого не пускали в замок или в сад, если у них не было соответствующего приглашения.

Итак, незнакомец заночевал в таверне у подножия холма и сказал всем, кто хотел слушать, что он приехал из далекой страны, чтобы осчастливить принцессу.

«Как ты собираешься это сделать?» — спросил трактирщик, в то время как обычные гости слушали. «Принцесса совсем одна и живет в мрачном замке».

«Предоставьте это мне», — ответил красивый незнакомец.

В ту ночь умер старый садовник с мхом в бороде. На следующее утро незнакомец снова постучал в дверь замка. Теперь он был одет в старую садовую одежду, и когда старая дева открыла дверь, она не узнала в нем красивого незнакомца, сделанного накануне.Незнакомец сказал: «Я ищу работу. Теперь, когда садовник с мхом в бороде мертв, вам нужен новый садовник в замке?

Старая дева сказала: «Да, мы знаем. Заходи.» И она открыла дверь незнакомцу. «Вы будете получать пищу и кров каждый день, но не будете получать денег, потому что король и королева бедны».

В последующие годы незнакомец работал в саду и превратил его в самый красивый сад в мире. Сад был настолько красив, что принцесса Ирис любила гулять по нему, когда ей было одиноко и грустно.Там был пруд, высокие деревья и цветы со всего мира, расцветавшие всеми цветами радуги. Принцесса Ирис нашла их всех красивыми. Яркие цветы всегда заставляли ее чувствовать себя намного лучше.

Король и королева тоже были счастливы в своем прекрасном красочном саду.

Естественно, к цветам прилетело много пчел. Садовник собирал и продавал пчелиный мед. Деньги, заработанные на меде, он закопал в сундук с сокровищами под самым большим и красивым деревом посреди сада.

Когда принцессе Ирис исполнилось восемнадцать, король и королева потратили последние деньги на большую вечеринку в саду. На праздник съехалось много лордов и князей со всего мира. Все восхищались чарующей красотой принцессы Ирис, и все просили у короля и королевы руки их дочери в браке. Все они обещали сделать принцессу Ирис по-настоящему счастливой, и все они сказали, что будут очень хорошо о ней заботиться.

Король и королева не могли решить, кто должен быть мужем их дочери.Принцесса Ирис тоже не видела никого, за кого хотела бы выйти замуж, и от этого ей было так грустно. «Я никогда не буду счастлив. Я буду одинок всю свою жизнь ». В тот вечер она пошла к пруду в саду, прилегла к нему и плакала всю ночь.

На следующее утро, когда принцесса Ирис проснулась, в небе была прекрасная радуга. Она указала на это старой деве, которая пришла вернуть ее в ее комнату.

Пока принцесса Ирис крепко спала, старая дева прибралась после вечеринки и снова сделала замок чистым и красивым.Все хорошо пахло. Но были плохие новости. Старая служанка сказала принцессе Ирис: «От повара не осталось и следа. Она покинула замок и забрала с собой всю еду из кладовой ».

«О боже, что нам есть?» — подумала принцесса Ирис. «Мои родители старые, и у нас нет денег».

Тогда садовник постучал в дверь комнаты, и старая служанка впустила его. Садовник сказал: «Принцесса Ирис, год за годом я собираю и продаю мед, который пчелы в саду делают для меня.Я копил деньги в сундуке с сокровищами, закопанном под большим деревом посреди сада. Это сокровище принадлежит королевской семье, и вы можете использовать его для ухода за МУЗЕЕМ ». (Помните? Люди называли замок МУЗЕЕМ из-за душного старого искусства и мебели внутри.)

«Вы решили нашу проблему! Как я могу тебя отблагодарить? » спросила принцесса.

Садовник улыбнулся принцессе Ирис и указал на старую деву. «Вы можете поблагодарить меня, спросив ее, помнит ли она, что она отвергла незнакомца от дверей замка за день до смерти старого садовника с мхом в бороде.Спросите ее, был ли незнакомец одет в блестящий фиолетовый костюм с белыми пуговицами цвета слоновой кости и зеленую шляпу с пером на полях. Спроси ее, обещал ли этот незнакомец сделать тебя счастливым.

Принцесса Ирис спросила старую деву: «Правда ли то, что он говорит?»

Служанка улыбнулась садовнику и кивнула. «Да, его история правдива».

Тогда садовник сказал: «Принцесса Ирис, не могли бы вы также посетить таверну у подножия холма и спросить постоянных клиентов и трактирщика, помнят ли они незнакомца в блестящем пурпурном костюме с белыми пуговицами цвета слоновой кости? и зеленая шляпа с перышком по краям.Этот незнакомец рассказал им историю накануне того, как умер садовник с мхом в бороде ».

Принцесса Ирис засмеялась. Она хотела сказать красивому садовнику, я уже верю тебе, но он продолжал говорить. «Пожалуйста, спросите людей в таверне, помнят ли они эту историю, и если все они скажут, что это правда, пожалуйста, попросите у короля и королевы разрешения выйти за меня замуж. Вот как ты можешь меня отблагодарить, потому что тогда я сдержу свое обещание и сделаю тебя счастливой навсегда ».

Принцесса Ирис сбежала с холма в таверну и спросила трактирщика и постоянных клиентов, помнят ли они историю садовника. И да, они сделали. Это было правдой. Тогда принцесса Ирис почувствовала себя так счастливой, что громко смеялась на всем пути обратно на холм и обратно в замок.

«Папа! Мама! » — позвала она, вбежав в пыльный старый тронный зал. Король и королева сидели на своих тронах с грустным и мрачным видом. Они сразу обрадовались, когда услышали ее рассказ.

Принцесса Ирис сказала: «Итак, садовник продавал мед и копил деньги в сундуке с сокровищами под деревом». Она хихикнула.«А теперь он хочет жениться на мне и сделать меня навсегда счастливой. Пожалуйста, позволь мне выйти за него замуж, пожалуйста, скажи «да»! »

Когда король услышал о сокровище, закопанном под деревом, он сразу же сказал «да» свадьбе. Но королева была осторожнее. Королева спросила принцессу Ирис: «Тебе правда нравится садовник? Вы действительно хотите выйти за него замуж? Вы уверены, что он сделает вас счастливыми? »

Принцесса Ирис засмеялась. «Он сделает меня счастливым. Во веки веков и больше ».

Итак, король и королева дали разрешение принцессе Ирис выйти замуж за садовника.В очередной раз они организовали большую вечеринку в саду. Но поскольку это была королевская свадьба, на этот раз были приглашены все издалека. Когда принцесса Ирис и садовник пообещали быть вечно верными друг другу, на небе появилась самая красивая радуга.

«Отныне, — провозгласил король всем гостям свадьбы, — всем всегда будут рады в замке и саду». И с тех пор все называли это место МУЗЕЙ РАДУГИ. И принцесса Ирис, и садовник, и король, и королева, и старая дева, и все остальные люди в стране жили долго и счастливо.

Поделиться: CC-BY-NC-SA
Автор: The Rainbow Museum / Simon Vierstra
Перевод: NEEDSer @ http://www.needser.nl
Иллюстрации: Patricia Heijmen @ Mooie dingen enzo

Закажите «Принцесса Ирис и Музей радуги» (версия 2015) как красивую книгу!
Для получения информации о заказе посетите новый веб-сайт принцессы Ирис: http://www.princessiris-fairytale.com

Прекрасно иллюстрированная версия «Принцессы Ирис и Музей радуги» (версия 2013 г.) доступна в формате PDF БЕСПЛАТНО!

«Павана для мертвой принцессы» Пак Мин Гю

Мишель Фуко начинает Les mots et les choses — свое исследование того, как Запад формировал и конституировал знания с раннего Нового времени до наших дней — с обсуждения знаменитой картины Диего Веласкеса Las Meninas .Тщательное и четкое описание саморефлексивного подхода картины к неопределенным отношениям между субъектом и объектом, а также между реальностью и визуальным представлением, а также между реальностью и визуальным представлением, строит свой аргумент на фундаментальном наблюдении: «Вся картина смотрит на сцену, для которой она предназначена. сама сцена ». То же самое можно сказать и о романе Пак Мин Гю Павана для мертвой принцессы , в котором часто упоминаются как картина Веласкеса, так и произведение Мориса Равеля, от которого книга берет свое название и который Равель написал на рубеже двадцатого века в знак уважения. на книгу Габриэля Форе Pavane , первоначально называвшуюся Las Meninas .Как и « 1984 » Джорджа Оруэлла, «Джунгли » Аптона Синклера или «Гроздья гнева» Джона Стейнбека , Pavane — это роман социального протеста, обращенный к нашей глобальной потребительской культуре двадцать первого века — ее одержимости , привилегия и красота — и критикует его, делая его сценой своего повествования. Используя термины Фуко, такие как Las Meninas , Pavane , мы можем «наблюдать, как художник наблюдает за нами и делает их видимыми для его глаз тем же светом, который позволяет нам его видеть.Говоря более конкретно, нарратив протеста Пак становится понятным для читателей, которые понимают — и признают себя частью — глобального капиталистического общества, которое он так яростно отвергает.

Павана рассказывает о жизни трех молодых людей, выросших в Южной Корее в конце 1980-х годов. Главный герой, красивый молодой бездельник, изо всех сил пытающийся найти свое место в мире, устраивается на работу парковщиком в торговом центре в центре Сеула. В свой первый рабочий день он дружит со своим начальником, блестящим, непонятым, эрудированным Йоханом, который становится его лучшим другом и звездным персонажем романа — фактически единственным персонажем, которого в романе называют.Он также встречает рабочего, которому поручена отгрузка и распространение товаров. Последняя, ​​застенчивая и одинокая девушка, подвергшаяся остракизму со стороны сверстников, гипнотизирует его: «Я стоял в этом офисе, ошеломленный, потрясенный ею. Я видел немало непривлекательных девушек, но никогда раньше не видел такой уродливой женщины. Как самая красивая женщина в мире, самая уродливая женщина в мире не менее способна полностью обезоружить мужчину ». Как и следовало ожидать, рассказчик влюбляется в умную, культурную, замкнутую «она», и после нескольких неловких встреч ему удается пригласить ее на свидание с помощью Йохана.

Роман тщательно описывает медленное и болезненное разворачивание этих отношений, в то же время заставляя персонажей (и читателей) задаться вопросом, почему эта пара кажется такой невероятной парой. В конце концов, обоим персонажам по девятнадцать, оба живут одни, у обоих, похоже, схожие интересы, и оба нравятся друг другу. Можно, конечно, возразить, что, сосредотачиваясь на внешнем давлении, с которым сталкивается пара — давлении, в основном возникающем из-за неприятия их сверстниками «она», — романист просто подчеркивает извечный трюизм о том, что красота поверхностна.Однако собственный ответ Парка кажется более простым и сложным.

Как и другие романы социального протеста, Pavane использует своих персонажей как способ рассказать о мире, в котором живут его читатели. Формально пара обречена, потому что их отношения призваны продемонстрировать некоторые мучительные требования, предъявляемые обществом, частью которого они являются. По мнению Пак, наше потребительское, одержимое красотой, яркое общество признает богатство и красоту как две стороны одной медали: «Дело не в том, что мне не нравились красивые девушки», — размышляет рассказчик.«Мне было не по себе от того, насколько великодушен к ним мир. Это ничем не отличалось от той щедрости, которую мир оказал богатым людям ». Следовательно, для Пак критиковать культ красоты — значит предлагать критику все более глобализирующегося правящего класса, который продвигает его как стандарт:« Капитализм. всегда нужен герой. Ему нужен Крысолов, который может сплотить остальных, чтобы они стали лучше. У капитализма всегда есть звезда. Для этого нужен Крысолов, увещевавший всех приукраситься.Рассказчик Пак привлекает (даже одержим) «уродством» «она» как способом восстания против капиталистической модели, которая использует физическую красоту как форму валюты. К сожалению, он также ставит под угрозу отношения пары, делая их примером определенного идеала. Его желание обучить читателя и предупредить его или ее об опасностях быть увлеченными красотой и богатством превращает его в подобного Крысолова, который хочет «сплотить других, чтобы они жили лучше».

При первом чтении этого интеллектуально увлекательного, но в конечном итоге озадачивающего романа можно подумать, что такие утверждения, как это, просто записи мыслей персонажа, мнения, которые автор не обязательно разделяет.Тем не менее, сеть взаимоотношений, составляющая Pavane , кажется, говорит об обратном. Действительно, многие отношения, изображенные в книге, можно объяснить гегелевской диалектикой господин-раб, которую Маркс в конечном итоге позаимствовал, чтобы говорить о классовой борьбе.

Парк, кажется, хочет возразить, что в глобальном капиталистическом обществе, в котором мы живем, есть два класса людей: рабы и хозяева. Первый класс состоит из «amigos» и «gals» — слов, которые Йохану «кажется, описывают людей класса пролетариата в целом.Это «крысы», которые «привязаны» к системе производства и потребления, которой управляют Крысоловы второго класса особей. Парк цитирует стихотворение Роберта Браунинга «Крысолов из Гамлена», чтобы подчеркнуть свою точку зрения: «Великие крысы, маленькие крысы, тощие крысы, мускулистые крысы / […] / всю жизнь следовали за волынщиком…»

«Она» романа принадлежит к первому классу. «Она» из чрезвычайно бедной семьи, и ее бедность символизируется ее уродством. Независимо от того, насколько квалифицирована, «она» не может найти работу лучше из-за своей внешности.И из-за своей бедности «она» не может улучшить их или оставить их незамеченными: «Давай. Есть некрасивое, а есть еще и слишком некрасивое, — услышал я интервьюер, протягивающий слова из другой линии. С другой стороны, главный герой красив. Он унаследовал внешность своего отца-кинозвезды. Кажется, ему не нужно работать. Он подрабатывает в торговом центре скорее из-за чувства «вялости» и желания избежать «дней, наполненных бессмысленными вопросами», а не из-за стабильного дохода, который такая работа могла бы обеспечить.

По сюжетному повороту, достойному Фрейда, этот красивый мужчина выбирает уродливую «она», чтобы искоренить ошибки своего отца и отомстить за мать, пусть даже символически. Хотя «Я», кажется, не осознает параллелей между его выбором романтического партнера и выбором своего отца, он, тем не менее, пытается компенсировать бессердечие отца по отношению к жене, влюбляясь в женщину, которую «жалеют» знакомые и друзья, просто как его мать: «Вид ее [моей матери], стоящей бок о бок с моим отцом, вызвал у людей странную жалость.Вот этот красивый мужчина, который собирался стать актером, а рядом с ним была эта бедная, потерянная женщина, которая, мягко говоря, выглядела довольно некрасиво ». Тем не менее, отрекшись наконец от мира, в котором «довольно козырно [справедливо] и последнее слово остается за ним», он по иронии судьбы обнаруживает, что эмоционально и интеллектуально становится зависимым от «нее», так же как его отец стал финансово зависимым на его мать. Действительно, «я» не может обойтись без того, что «она» дает ему: «Морис Равель, Боб Дилан,« Мишель », цветы кактуса и Дастин Хоффман.Однако история не повторяется полностью: отец «я» в конце концов оставил свою мать ради более молодой и более красивой женщины, но в данном случае именно «она» уходит, разрываясь с «я» и утверждая себя. -достаточность. В конце концов, это заставляет «Я» понять, что он не может жить без нее: «Все казалось тривиальным. Я перестал ходить на занятия. Я не писал своих бумаг. Вместо этого я слушал [Шуберта] Winter Journey снова и снова ».

В схеме, которую Гегель обрисовывает в своей работе Феноменология духа , хотя хозяева могут диктовать жизнь рабам, способность хозяев становиться «самосознательными» в значительной степени зависит от признания их рабами.Таким образом, можно сказать, что протагонисту нужна «она», чтобы осознать, что он является «я». Фактически, «я» может стать застенчивым, только увидев себя с точки зрения «нее». Йохан, наиболее рассудительный и красноречивый персонаж романа, заменяющий самого Пак, перефразирует эту дилемму в более сентиментальных терминах:

«Я узнал, что душа человека подобна куску нити внутри лампочки. […] Все люди в основном представляют собой электрические шнуры, через которые проходит единственный заряд.А когда встречаются два человека, они зажигают друг другу душу. […] Они не знают, что это они сами дают свет, освещают друг друга ».

Для Йохана предпосылкой красоты, как и самосознания, являются отношения с другим, который освещает человека изнутри. Для Пак идеальные отношения такого рода были бы отношениями между равными, что привело бы к диалектике «любви». Однако сюжет «Павана для мертвой принцессы » ясно дает понять, что подобные уравновешенные отношения — исключение.

Не вдаваясь в подробности, смерть, объявленная в названии романа, не позволяет главному герою Pavane наконец достичь того самопознания, которое стало возможным благодаря его отношениям с «ней». «Я» никогда полностью не смиряется с отказом отца от матери или с новообретенной независимостью матери. Он никогда не решает, чем бы он хотел заниматься в своей жизни — продолжать ли ему писать, или пытаться закончить учебу в колледже, или просто найти работу.Он никогда не видит себя «ослепительно сияющим», озаренным любовью «ее».

Парк представляет собой еще один более удачный пример гегелевской диалектики. Несмотря на то, что он самопровозглашенный «раб», благодаря своему письму (своему труду) Йохан начинает понимать себя и свое место в мире. С точки зрения Гегеля, Йохан достигает самосознания, в то время как общество мастеров, которых он презирает, становится зависимым от продуктов, которые превозносят как определенный тип эстетической красоты, — западное искусство и музыку, такие как «Павана для детей» Равеля и «Лас-менины» Веласкеса . — и поп-культура, такая как Beatles и Pink Floyd, а также любовные истории с обманчиво романтическим концом.Другими словами, культурные проекты вроде романа, который он в конце концов публикует.

Павана для мертвой принцессы (2009) — четвертый роман Пак Мин Гю после Легенда о супергероях мира (2003), Последний фан-клуб Самми Суперзвезд (2003) и Пинг-понг ( 2006 г.). Как и во многих других произведениях Пак, этот сложный роман идей, с такой ловкостью и апломбом переведенный Амбер Хён Чжон Ким, чередуется между остротой и легкомыслием, между сценами, которые, кажется, напоминают возвышенный лиризм Ясунари Кавабаты, и строками, которые можно было бы взять за основу. из сценария ромкома.Иногда книга читается как платонический диалог, в котором персонажи говорят просто, чтобы озвучить идеологические точки зрения. В других случаях захватывающие дух метафоры Пака придают его сочинениям поразительное красноречие.

Если сообщение протеста Pavane трудно понять, возможно, это потому, что оно не предлагает простых ответов. Это ставит нас, читателей, в непростое положение — потребителей поп-литературы и последователей Волынщика — и в то же время упрекает нас за то, что мы хотим счастливого конца, над которым так трудно построить роман.Поразительное откровение в конце книги можно рассматривать как выговор. Роман также не гарантирует, что жизнь его персонажей (или наша жизнь) улучшится в результате обмена признания поверхностной красоты кожи на образованное понимание эстетической красоты. В конце концов, все модели эстетической красоты, которые он предоставляет, включают одну и ту же капиталистическую систему обмена: западный канон литературы, музыки и искусства, доступный только тем, у кого есть деньги на покупку пластинок, книг и входных билетов в музеи. , тем, кто может позволить себе отпуск в Альпах или подписаться на художественные журналы, такие как «Я».Это та самая группа людей, которых роман все время называл «мастерами». В конце концов, предпочтение «я», «она» и Йохана западным культурным ценностям вызывает больше вопросов, чем ответов. Кто определяет, что мы считаем эстетичным? Фетишизируя западную культуру, разве роман не усилил одно из последствий глобализации в Южной Корее? Наконец, разве эти культурные вкусы не являются частью «однопроцентной» системы ценностей, которую так горячо отрицает Pavane for a Dead Princess ? Этот обманчиво откровенный роман одновременно и отвергает, и вызывает такие вопросы.